Надеюсь, что и в этот раз всё получится…

Часть 3. Глава 20. Цена победы

Часть 3. Глава 20. Цена победы

— Сейчас я достаточно близко чтобы полностью подчинить тебя, — заявил мне Нагато, сидящий в странной конструкции, похожей на паука. Его руки были в каких–то брёвнах–колодках, а из спины веером торчали чёрные колья.

Блин, каждый раз это так больно… Что за садист–кукловод это придумал? Ненавижу! Я не смог увернуться! Я!? Не смог!? Увернуться!? Потому что какой–то урод где–то там так решил! И теперь терплю всю эту фигню. Кровь вязкими сгустками падает из груди, в которую этот красноволосый, оголённый по пояс, тощий «царь Кощей» воткнул мне свой чакроприёмник, он же тире железный штырь! Засунуть бы ему этот железный штырь самому по самые не балуйся! А ещё лучше, какому–нибудь «кукловоду» в глубокий астрал…

— Не волнуйся, — «утешил» меня он. — Жизненно важные органы не задеты. В конце концов, ты — мой бесценный джинчуурики.

У меня было жгучее желание пристукнуть его прямо сейчас. Даже не пристукнуть, а разорвать на много маленьких «кощейчиков», и Курама был со мной в этом солидарен. Ему тоже было больно от этой херни в моей грудине. Не, вообще, что за дела? Нормально так «тёрки» начались: ни «здрасте», ни «насрать» сразу на тебе, Наруто, железяку в…

От волны нашей общей с Курамой негодующей Ки Нагато дёрнулся, и его бумажная подружка тоже немного вспотела. Хотя внутри этого бумажного гигантского дерева и так был не фонтан. Душно, влажно и воняло. Но запах, похоже, что от Нагато, его ноги, видимо, разлагались, как когда–то руки Орочимару. Так что, может, она потела просто так, сама по себе…

— Я пришёл кое–что с тобой перетереть, — напомнил я сквозь зубы, которые явно стали толще и острее. Говорил я это, не поднимая головы. Потому что разогнуться, когда у тебя в груди нехилый штырь из какой–то кислотно–жгучей спрессованной до железа чакры, охрененно больно.

— Кроме того, думал убедиться кое в чём.

— Убедиться? — переспросил Нагато, созревший на конструктивный диалог.

— Хотел убедиться в своих чувствах, взглянув в лицо убийце Фукасаку–сана и жителей Конохи. Как я поступлю? Сможет ли разум пересилить мою ненависть? — прозвучала из моих уст «заготовка» от «кукловодов».

— И?

— Я хочу тебя на куски разорвать! Настолько хочу твоей смерти, что дрожь не могу унять! — это уже я сам, совершено не играя.

Почувствовав, что от штыря можно избавляться, я немедленно его выдернул. Чуть совсем от боли с ума не сошёл. Каждый раз такое испытание для психики и моего сознания от этих прожигающих всё нутро, на грани безумия, пыточных мучений, что забываешь, для чего я здесь. Перед глазами багровая пелена. Животная ярость и дикое желание убить того, кто причиняет такую боль.