Разумеется, искать кого бы то ни было мне не требовалось. Я и так отчетливо чувствовал положение каждого игрока этой партии, а когда кто-то ухитрялся спрятаться — мне подсказывала Луна, укрыться от которой в ее же химере шансов просто не было. Нечестно? Да, нечестно. Но ни о какой честности речь даже и не шла. Леди Аметист посчитала нужным дать несколько важных уроков своим последователям, и мы обеспечивали доходчивость этих уроков. Не более того. Но и не менее.

— Секо!

— Ступефай!

— Экспеллармус!

Двое рейвенкловцев устроили прямо на одной из площадей зрелищную дуэль. Красиво, в чем-то даже почти профессионально (для уровня обучения, который обеспечивает Хогвартс к пятому курсу), и совершенно бессмысленно. Чтобы показать им это, раскручиваю на ладони шарик силы, и сияющий луч небытия пробивает обоих навылет. Когда я прохожу мимо них, они еще живы и с ненавистью смотрят мне вслед.

— Авада кедавра!

А вот это уже интереснее. Прибавляю шаг, и любуюсь тем, как рыжая, судя по всему, в очередной раз ныряет за обломок стены, который вскоре разлетается под ударом зеленого луча. Впрочем, Джинни там уже нет — она не просто упала, но ловко перекатилась в сторону, и противник ее, судя по всему, потерял.

Ну, так и есть. Вот он — высовывается из-за угла и настороженно обозревает улицу, через которую он с рыжей и перекидывался заклятьями. Ну-ка, ну-ка… И что теперь Джинни будет делать?

— Бомабарда!

Неплохо… Вот только произношение заклинания вслух предупреждает противника, и он успевает отступить, уходя и от самого заклятья и от тучи обломков.

Еще некоторое время я с удовольствием любуюсь поединком. Увы, но исход его не вызывает сомнений: ограниченная меньшим арсеналом заклятий, Джинни вынуждена больше двигаться, и потому — сильнее устает. Рано или поздно, если, разумеется, противник не накосячит, девочка допустит ошибку… Ну, вот, собственно, и она.

— Экспеллармус!

Алан Уэлч, с шестого курса Слизерина, с ехидной улыбкой на лице подходит к упавшей и тяжело дышащей Джинни, сжимая в руках обе палочки.

— Авада ке…

Алан перевел наполненный болью и ужасом взгляд с обломка палочки в своих руках на меня, потом — снова на бесполезный кусок деревяшки, а потом опустил взгляд вниз, на пробитую с правой стороны, зато навылет, грудь. Он силится что-то сказать, но у него не получается, и, с остекленевшим взглядом коллега-слизеринец падает на оплавленный в какой-то давней битве асфальт.

— Д-ха-ра-ха-ко?! — дыхание Джинни еще далеко не восстановила, и слова даются ей нелегко.

Я склоняюсь на поверженным, забираю из мертвой руки палочку Джинни, и кидаю ее девочке. Рыжая пытается поймать ее, но ее руки все еще дрожат от напряжения недавней схватки, и палочку ей приходится подбирать с асфальта.