Рассуждать самому с собой было почти так же приятно, как дышать, бегать и драться. Бестелесные духи не могут думать — только помнить, хотеть и бояться чего-то. Для того, чтобы думать, нужна голова, другого способа нет. Ветер улыбнулся на бегу. Как славно, что Фонси разбил себе нос тогда, в Пустограде — тёплая кровь родича пробудила Ветера от тысячелетнего сна и подарила подобие жизни. И как славно, что Фонси отказался от собственной судьбы, позволив Ветеру занять своё место в его теле. Что ж, Ветер сумеет распорядиться им не хуже Фонси.

Воевода бежал, взбираясь по склонам, перелезая через поваленные стволы деревьев и огибая оставшиеся с зимы здесь и там кучи слежавшегося снега. Он бежал всё вверх и вверх и наконец добежал до места, где подниматься дальше было невозможно — путь преграждала огромная груда камней, переходившая в высокий и крутой каменистый холм, заслоняющий собой вершину Собачье Ухо. Где-то здесь и должен был быть спуск на ривенделлскую тропу, о котором говорили риворы. Уже светало, и Ветер отправился его искать.

Встав на один из камней, хоббит заметил, что справа склон резко уходит вниз, и за ним ничего не видно. Ветер подошёл туда и оказался на скруглённом краю обрыва — заглянуть вниз, не сорвавшись при этом, было нельзя.

Ветер походил вокруг да около, пытаясь понять, как бы добраться до самого края. Пройдя назад несколько шагов, он понял, что там никакой дороги нет, просто каменистый склон, непонятно куда ведущий — утренний туман не спешил рассеиваться, хотя ночные тучи заметно поредели, и день обещал быть довольно ясным.

Побродив ещё, воевода заметил щель между большим круглым валуном и соседним камнем, куда при желании можно было протиснуться.

«Без верёвки я сюда не полезу», — подумал Ветер, достал верёвку, подаренную на дорогу Хизмаем, и обвязал её вокруг одного из нагромождённых поблизости камней. Хоббит подёргал за верёвку, убедился, что в случае чего верёвка выдержит его вес, и, намотав её конец на руку, протиснулся в эту самую щель.

И это было именно то, что он искал. Узкая полоска земли вела в глубокую выемку под валуном, внизу был почти отвесный склон, а под ним проходила, как понял Ветер, та самая тропа.

Ветер размотал верёвку с запястья и оставил её конец лежать на земле, а сам осторожно прошёл по узкому карнизу и оказался в углублении. Здесь места хватало выпрямиться во весь рост, и тропа просматривалась на полдюжины шагов в обе стороны.

Ветер подошёл к краю выемки, вытянул шею и осторожно глянул вниз. Спускаться отсюда будет сложновато — длины верёвки, которая у него с собой, до конца не хватит, да и привязать её здесь не к чему. А прыгать или съезжать на спине — высоко, можно переломать ноги.