— Киносеанс.

— Да-да… Так вот, этот сеанс заметно пошатнул его веру во всемогущего и всеведущего Дамблдора. Да и его к вам ненависть тоже дала трещину, это заметно.

— Неужели? — Снейп сощурился.

— Представьте себе. Со стороны это всегда виднее. И вы правы: хорошо, что вы не сталкиваетесь более на занятиях, иначе вы не удержались бы от очередной резкой оценки умственных способностей Поттера, он бы снова вспылил… — Ингибьёрг развела руками. — Как у нас говорят: эта песня хороша, начинай сначала…

— Два сапога пара, — добавила Марина Николаевна.

— Скорее уж, два сведенца, — поправила та. — Старый и малый.

— Вы же только что сказали, что я еще… хм… незрел, — напомнил Снейп.

— Это вы душевно незрелы, — совершенно серьезно пояснила Ингибьёрг, — а физически…

Тут она покосилась на Марину Николаевну, а та сделала вид, что ее очень интересует заоконный пейзаж.

— Ну а старость — понятие растяжимое, — закончила мысль прорицательница. — Например, вы для меня точно такой же подросток, как Поттер — для вас. Ну разве что вы поумнее, но это врожденное, а не приобретенное. Интеллект интеллектом, а вот накопленным житейским опытом вы пользоваться не слишком-то умеете.

— В точности, как Поттер, — добавила Марина Николаевна. — Вот уж кого жизнь ничему не учит!

«Две ведьмы, — отчетливо читалось во взгляде Снейпа. — На кой черт я с вами связался?»

— Знаете, — сказал он вслух, — я лучше пойду. Иначе неизвестно, до каких глубин вы можете докопаться с этим вашим диванным психоанализом! И не смотрите на меня так, Долорес, я и не такие слова знаю…

— Как есть подросток, — вздохнула Ингибьёрг, когда за ним закрылась дверь, — еще чаю, Долорес?

— Да, спасибо, — ответила та. — Вы правы… Верно говорится: вырос, а ума не вынес.

— Уж не судите строго. Вы будто не знаете, до чего веселая жизнь ему досталась. И пускай кое-что он сотворил собственными руками…

— Вы все-таки заглянули в думосброс?

— Да, — честно сказала Ингибьёрг, — иначе как я могла показать это мальчику, не зная, какой именно яд излил наш общий знакомый? Дальше меня увиденное никогда не пойдет, Долорес, и вам я эти воспоминания не покажу. Если Северус захочет, он сам об этом расскажет, а на нет и суда нет.

— Все равно что врачебная тайна? — серьезно спросила Марина Николаевна.

— Можно и так сказать.