— Парни, если вы скажете, что не заметили этого мелкого засранца… — проговорил Коннер. — Ясно. Всех премии лишу!

— Да ладно, шеф, он же прирожденный лазутчик, — хрюкнул Дэвис. — Это откуда такой?

— Гриффиндор, второй курс, — мрачно ответила Марина Николаевна, помогая отцу встать на ноги. Ну или он ей помогал, поди разбери.

— Да ну, какой это гриффиндорец! — усомнился Беркли, взяв мальчишку за плечи и повертев. — Стоп. Где-то я эту физиономию уже видел… Еще раз, как твоя фамилия?

— Аберкромби, а что?

— Шеф, вы дурак, что ли? — О’Лири оттолкнул начальника в сторону. — Пацан, твоего отца Юджином звали? Да? Ну так если б не он, мы бы с тобой сейчас не разговаривали…

— Ну вот, очередной сын полка, — тяжело вздохнул Коннер.

— Чьего? — въедливо спросил Беркли, и они заспорили о чем-то своем.

Марина Николаевна посмотрела вниз, на черную кляксу, которой казался с высоты башни поверженный Волдеморт, и на пятно — это Дамблдор сидел над телом врага, баюкая простреленное плечо, на этот раз левое. Феникс кружил над ними, не приближаясь, будто не мог понять, что происходит, куда ему теперь лететь?

— Может, добить? — спросил Орфорд, кивнув на бывшего директора. — Ему и обычной пули хватит.

— Ты же уборщик, а не убийца, — серьезно ответила она.

— А ты — директор Амбридж. Но ты не моя дочь, — едва слышно произнес он, приобняв ее. — Вздрогнула? Я так и знал. И не отпирайся, меня не проведешь.

Пистолет был под рукой, но…

— Не тычь мне стволом в печенку, у тебя духу не хватит выстрелить, да еще при всех.

— Я не кто-то под обороткой, если ты об этом, — шепнула она в ответ.

— Сам вижу. Ты та Долли, да не та. Ту сучку я сам иногда убить мечтал. Не думал, что у нас с Эллен такое народиться может, в кого бы вдруг? — непосредственно сказал Орфорд. — Младшенький-то совсем не такой!

— Это просто кризис среднего возраста, люди, бывает, меняются.

— Не настолько, — он отстранил ее, чтобы посмотреть. — Но если я скажу, мне никто не поверит, решат, из ума выжил. У нас случается, с нашей-то службой… Только я не скажу. Ты же Долли, хоть и… другая. Может, такой бы и выросла, если б я почаще бывал дома, как знать? Что теперь гадать? Эй, ну в самом деле, реветь-то зачем?..

«Затем, что я почти не помню родителей, а фотографии… что с них толку? И тетины рассказы — много ли я услышала и запомнила? Она говорила, папа обожал ходить в тир и водил меня, но мне было так мало лет, что я могла удержать только игрушечный водяной пистолетик… А потом нарочно выучилась стрелять, будто это могло как-то нас сблизить! Так может, этот мир — отражение нашего? И тут родители живы, и мама в самом деле строгая, а папа — не просто спортсмен-любитель, а…»