– Отлично, – припечатал Коннингтон. – Принц Оберин Мартелл возьмет на себя обязанности мастера над оружием. Мы решили ввести его должность в совет и передать под его руку весь гарнизон замка.

– В совете Тайвина Ланнистера я не выполнял никаких конкретных обязанностей, – Красный Змей катал по столу золотого дракона и сидел, положив ногу на ногу. – Теперь же займусь оружием, – он улыбнулся уголком рта. – Кое-что я про него знаю.

Эдмар прикинул, что дорнийцам Эйгон доверяет все же больше, чем им с Ройсом. В целом, это нормально. Но должность для Красного Змея явно «маловата». Целый принц и какой-то там мастер над оружием. Хотя, предложить ему больше ничего не могли.

Наверняка, при других обстоятельствах, главным шпионом стал бы именно Мартелл. Вот только Эйгону пришлось держать слово, и он его сдержал.

– Мастера над монетой, магистра Иллирио Мопатиса вы все уже знаете, – продолжил Коннингтон. – Он сколотил внушительное состояние, так что знает, как обращаться с драконами.

– Принц, не принимайте мои слова на счет своей семьи. Сейчас я говорю лишь о деньгах – драконы в умелых руках умеют размножаться, как и все другие твари, – пошутил Иллирио, широко улыбаясь.

– Не сомневаюсь, – хохотнул Эйгон и тут же кашлянул, пытаясь выглядеть более внушительно. – Мы с Джоном решили пригласить в Совет еще одного члена – Верховного Септона. Прошу отнестись к нему со всем положенным уважением.

– Благодарю вас, ваша милость, – Верховный Септон поднялся. Из всех присутствующих, не считая пентошийца, у него были самые богатые и внушительные одежды. – Я бесконечно рад, что дела веры наконец-то нашли отклик у Железного трона. Скромного церковного служителя впервые допустили в Малый Совет. Уверен, такой шаг принесет государству благо.

Эдмар оценивающе оглядел септона. Занимая верховный пост, каждый из них отказывался от прошлого имени. Но многие помнили, что ранее этого человека звали Люцеон Фрей, и он приходился пятым сыном покойному хорьку из Близнецов.

В известной истории Люцеону не удалось стать Верховным Септоном, хотя он и старался, как мог. Его Воробейшество поставил жирный крест на амбициях Фрея. Здесь же, благодаря действиям Цареубийцы и Красного Охотника, воробьев прижали. И Люцеон своего шанса не упустил.

Эдмар перехватил его колючий, недобрый взгляд и понял, что в столице у него нежданно-негаданно появился враг. Отрекшись на словах от имени, Фрей однозначно не забыл, кто расправился с его папашей.

Скорее всего, Коннингтон ввел церковника в Совет по вполне объективным причинам. Но Эдмару почему-то казалось, что прямо на его глазах создается система взаимного сдерживания и недоверия среди советников. На душе появился неприятный осадок.