Странные чувства, оказывается, и если я попробую так же, как она, то не вижу никаких проблем с изменением. Это не так, как с ногтями и даже со своими зубами «работать». Наверное, это похоже как резину растягивать, только в качестве материала твоё тело выступает. Получается, что только вот это препятствие меня затормозило в дальнейшем развитии? Тьфу ты, Мордред! Столько основы уже зазря выхлебал, аж жаба душит! И если бы не Гермиона, то так бы и топтался на месте.

Я ведь уже и Нимфадоре все нервы с этим метаморфизмом вымотал в прошлый раз, когда мы виделись после суда. Ей тогда совсем не до меня было. Там в глазах и мыслях сплошные сердечки мельтешили и купидончики крылышками трепетали. Так и хотелось взять воображаемый огнемёт и устроить тотальный карачун у неё в голове. Но Тонкс лишь отделалась от меня списком литературы, который она сама читала и до которого у меня всё не доходили руки, в отличие от Гермионы. Она уже три различных по описанию и сюжету талмуда с упоминаниями метаморфов осилила, не то что я — лентяй и бездельник.

— Ну как? Получилось? — спросила Гермиона с огромным любопытством и огнём безумного учёного в глазах.

— Сейчас проверим, — ответил я, сосредоточившись и полуприкрыв глаза.

Под моим взглядом моя правая рука покрылась фактурной, как у ящера, чешуёй, а пальцы на ладони укоротились, взамен обзаведясь кривыми когтями, неприятными и опасными даже на вид.

— У тебя получилось, — выдохнула Гермиона, с восторженными глазами смотря на мою изменённую конечность.

— Не совсем, — грустно вздохнул я и помахал в воздухе своей лапой. — Это только выглядит так, но на самом деле оно не… функционально. Когти, например, по твёрдости не превосходят мои обычные ногти, а чешуя не защищает и такая же чувствительная и мягкая, как обычная человеческая кожа. Я же рассказывал тебе. Четыре ступени и только на четвёртой можно перестроить организм на желаемые свойства и параметры, и то, только частично. Неубиваемым созданием быть не получится. Но всё равно, ты мне очень помогла, Гермиона, спасибо, — улыбнулся я своей девушке.

— Я ничего и не делала, — смущённо сказала она.

— Всё равно ты молодец и умничка. Я тобой горжусь. Ты знаешь, что ты меня в этом обогнала и теперь можно сказать, что мы шагнули на следующую ступень дара?

— Но я ведь так же, как ты сейчас сделал вот эту лапу, не умею, — с обидой сказала она.

— Глупости! Ты просто не пробовала. Это точно так же, как и с твоими ушами, принцип абсолютно тот же. Пробуй! — уверенно заявил я.

Через десять минут пыхтения, пученья своих красивых глаз и задумчивого покусывания губ Гермиона любовалась на кошачью лапу, вместо своей руки.