И чего переживает? Ничего же с ней плохого не случится. Вредноскоп ведь в её кулоне не сработал.

— Патил! Браун! — рявкнул я, и тихо добавил: — Отпустите мою невесту.

— Смотри Лав, стоит только немного надавить, и он сам во всём сознался! — констатировала довольная Патил.

Они, под конвоем сопроводили поникшую Грейнджер до диванчика и усадили там между собой.

— Рассказывайте! — категорично потребовала Лаванда.

— Что рассказывать–то? Ну, была у нас помолвка. Что в этом необычного? Больше трети Хогвартса пару имеют и это почему–то вас не волнует. На Слизерине вообще две трети таких, на Рейвенкло почти половина. Что у барсуков, я не знаю, слишком уж они скрытные ребята. Да даже у нас, где–то четверть помолвлены, а иные, так и в браке состоят. И это только что я точно знаю.

— Заливаешь, Поттер!

— Понимаешь, Лаванда, — начал объяснять я ей как совсем несмышлёнышу, вышагивая туда–сюда перед сидящей на диване троицей. — У меня есть глаза — я ими смотрю, у меня есть уши — я ими слушаю, а так же есть немного мозгов, — я постучал пальцем по виску, — я ими думаю. Всё это, в сумме факторов, даёт мне такую волшебную способность, как наблюдательность.

— Не может такого быть! Женатых у нас даже среди старшаков нету. Я бы знала! — скептически воскликнула Браун.

— Да? А ты, Браун, у своей подруги поинтересуйся, что это у неё за татуировка на запястье, — лениво зевая предложил я, и переведя взгляд на мгновенно побледневшую индианку, спросил: — Брахманские штучки, а? Патил?

— Па–а–арв?! — непонимающе протянула, Браун, оборачиваясь к подружке.

Парвати вскочила и вихрем умчалась вверх по лестнице, в спальню девушек.

— А ну–ка, стоять!!! — заорала Браун и помчалась вслед за индианкой.

Я был на них немного зол, за то, что они тут гоняли Гермиону. Пусть теперь между собой разбираются, любопытные, гиперактивные засранки, а нас оставят в покое. Хоть ненадолго.

* * *

За завтраком, где я отпаивался кофе с трудом найденным на столе, моё кольцо заметил Лонгботтом и не преминул поздравить. Остальным гриффиндорцам в большинстве своём было плевать и они не приглядывались к нашей компании, зато уже на выходе из большого зала, мы столкнулись с дуэтом Паркинсон–Булстроуд.

— Ты разбил мне сердце, проклятый гриффиндорец! — экспрессивно и фальшиво воскликнула Паркинсон, когда срисовала кольцо на пальчике моей девушки, а Булстроуд, на миг сменив своё суровое выражение лица, задорно подмигнула Гермионе.

— Гарри, о чём это она? — осторожно спросил меня Невилл, когда мы прошли мимо. — Не может же быть, что ты и э–э–э… Паркинсон…