Синтия обняла Сола, вытерла пот с его лба и посмотрела на экран.
— Ты ведь все записываешь, Персик? — спросила она.
— Еще бы, босс.
— Эти новые тройные двигатели — они такие… темпераментные, — бормотал Уарбуртон, разговаривая по радио с «Энтерпрайз». — Стоит только одному выйти из строя, как тут же начинается цепная реакция. Ты еще ничего понять не успел, а они все вдруг… останавливаются!
Уарбуртон поморщился. Ему неловко было так беззастенчиво врать.
— Сколько времени, по вашей оценке, потребуется на ремонт двигателя, «Трезубец»? — послышался вопрос с «Энтерпрайза». — Как поняли? Прием?
— Гм… Точно не скажу, «Энтерпрайз».
— Хорошо. «Трезубец», вас сносит к берегу. Как поняли, прием?
— Вас понял, «Энтерпрайз», вас понял. Мы бросим якорь и продолжим ремонтные работы.
Уарбуртон дал знак Марчелло, семнадцатилетнему матросу, бросить якорь. Тот поцеловал медальон с изображением святого Христофора. Марчелло бросил якорь, и его лапы крепко зацепились за каменистое дно на глубине двести футов.
— Вас понял, «Трезубец». Думаем, что это хорошая мысль. Довожу до вашего сведения: вы должны сняться с якоря не позже чем через сто двадцать минут или покинуть корабль. Как поняли меня? Прием?
Якорный канат туго натянулся. Уарбуртон знаком показал Марчелло немного стравить канат, чтобы судно снесло ближе к берегу.
— Вас понял, «Энтерпрайз», — ответил первый помощник. — Обычно мы эти двигатели ремонтируем намного быстрее.
— Хорошо, «Трезубец». Держите нас в курсе. Конец связи.