Дождевые капли медленно ползли по оконным стеклам и мешали любоваться видом, открывавшимся из окна кабинета. Джонатан посмотрел вдаль. За западным газоном находился тупик, где был припаркован его «мерседес» строгого серого цвета — выбор настоящего бизнесмена. Подъездная дорожка, извиваясь, сбегала с холма Карла Ридж. Дальше простирался Трусдейл-Истейтс — старый район Беверли-Хиллз.

Из четырнадцати комнат своего дома Джонатан Брилл больше всего любил кабинет. Думая о нем, он представлял себе материалы, использованные для отделки: дерево, стекло, бумагу, ткань, металл…

Стены облицованы тиком. У окна — огромный письменный стол из красного дерева. Стеллажи для книг, занимавшие большую часть стен кабинета, сколочены из толстых дубовых досок и надежно укреплены на своих местах. Узкие окна, через которые Джонатан смотрел на дождь, были сделаны на заказ Надей Карас. Ее стиль отличали свинцовые витражи с ромбовидными ячейками и цветными стеклами. Стены от пола до потолка скрывали выставленные в строгом порядке ряды книг. Позади письменного стола располагался длинный низкий буфет, стонавший под тяжестью справочников и баснословно дорогих роскошных изданий. Около окна красовался сервант с раздвижными стеклянными дверцами, набитый однотипными томами первых изданий в кожаных переплетах. На полу — роскошный темно-коричневый ковер с зачесом в одну сторону.

В свое время Джонатан разместил немногие любимые картины под яркими лампами. Среди оригиналов — рисунок тушью, выполненный Пикассо, и одна из самых популярных работ Франца фон Штука конца прошлого века, сейчас почти забытая, под названием «Грех». На картине была изображена пышнотелая женщина в объятиях гигантского зловещего змея. (Фрейд счел бы это полотно удачной иллюстрацией к собственной теории.) Как и алюминиевая скульптура Брукнера, спрятанная в нише, эта картина была для Джонатана больше чем произведение искусства. Когда знатоки говорили о культурной ценности вещи, он думал о ее стоимости, поскольку давно смирился с отсутствием у себя художественного вкуса. Издание «Моби Дика», которое он прижимал к груди, в семьдесят девятом году обошлось ему в тысячу долларов. Это было не просто чудо переплетного дела, а книга ценой в тысячу долларов; вложение денег гораздо более надежное, чем аморальные формы взаимоотношений между людьми, из-за которых Джонатан последний год жил совершенно один в доме с четырнадцатью комнатами.

Любой профессиональный психиатр мог бы, указывая своей трубкой на излишне роскошный кабинет, проквакать: