Во мраке сверкнули стекла. Внутри тени кто-то был — кто-то в темных очках. Нет, не просто в очках, а в защитных.

Грег вскочил, опрокинув стул. Кто-то заворчал, недовольный шумом. На экране копы из полиции Мехико пристрелили человека-гориллу, и сумасшедший доктор, его отец, горевал о потере.

Темнота приняла очертания человеческой фигуры, слишком, однако, высокой для человека. Тулья широкополой шляпы доставала до потолка, руки, казалось, были способны обхватить всю комнату.

Гостя заметил только Грег. Все остальные были поглощены переживаниями доктора и смертью человека-гориллы. Где-то под защитными очками, у самого потолка, около ламп, из тьмы выступал призрачный белый нос и черная щель угрюмо искривленного рта.

Грег распахнул дверь и выскочил из видеозала; его сердце колотилось о грудную клетку. Он хлопнул дверью, преграждая путь тьме, рванулся в коридор и налетел на высокого человека, закутанного в плащ.

Его охватило раздражение, он едва не выругался, как вдруг внезапно до него дошло, кто это. Мысль пронзила его, словно кто-то прикоснулся электрошокером.

Перед ним стоял доктор Тьма.

Еврей бежал через горящий город, и всякий раз, когда на него падала тень, его сжимала ледяная рука страха. Прятаться было негде. Он не мог найти укрытия ни на станциях метро, ставших бомбоубежищами, ни в сточных канавах, с другими крысами и предателями, ни в камерах продажной полиции. Доктор пришел за ним — отомстить за грязную ложь, и спасения не было. Прозвучал сигнал окончания воздушной тревоги, жужжание самолетов смолкло, улицы заполнились пожарными и перепуганными лондонцами. Дома их были разрушены, прошлая жизнь исчезла навсегда. Еврею захотелось злобно рассмеяться, когда он увидел женщину в ночной рубашке, звавшую своих детей около кучи дымившихся кирпичей, которая только что была ее домом. Его коварные соплеменники хорошо поработали, стравив арийские расы в то время, пока они сами строили заговоры вместе с коммунистами и язычниками-китайцами, чтобы после окончания страшной войны захватить власть над миром. Немцы бомбили англичан, и еврей смеялся. Но сейчас успех заговора его не интересовал. Еще стояла ночь, тени не исчезли. Доктор Тьма был где-то поблизости. Задыхаясь, он прислонился к закопченной стене. Он был отмечен знаком доктора Тьмы — черный отпечаток ладони виднелся на его пальто из верблюжьей шерсти. Ист-эндские сообщники доктора выслеживали его, сообщали о его местонахождении хозяину, гнали прочь от света и заставляли бежать сквозь ночь. Он не мог никого назвать своим другом. Какой-то молодой человек в форменной фуражке заглянул в переулок; его голубые, холодные как лед глаза пронзили тьму. Вложив два пальца в рот, он издал резкий свист. — Эй, парни, у нас здесь жид! Зовите Дока! Раздался тяжелый топот сапог. Грязный убийца, будучи почти не в силах шевелиться и уже почти желая, чтобы все поскорее закончилось, оттолкнулся от стены и побежал в конец переулка. Стена была невысокой, и, подтянувшись, он оказался на покатой крыше. Парни из Ист-Энда гнались за ним с ножами и битыми бутылками, но он их опередил. Он бежал по крыше, чувствуя, как шатаются под ногами черепицы. Несколько штук отвалились и полетели вниз, на головы людям доктора Тьмы. Держась за трубы, вонючий еврей бежал по крышам. Он вытащил револьвер и стал наугад стрелять во тьму за спиной; его охватила паника. Внезапно он замер. Он спокойно стоял, скрестив на груди руки, плащ хлопал на ветру, и его фигура четко вырисовывалась на фоне пламеневшего небосклона. На тонких губах появилась усмешка, и лживый еврейский педофил понял, что ему пришел конец. — Привет, Гарри, — произнес доктор Тьма. Дональд Монкрифф. «Доктор Тьма, истребитель жидов» (не опубликовано, 1942)