Находка эта встревожила Ванадия. Выходило, что Каин, пусть и не получив нужной информации от Нолли, всё-таки выяснил, что Целестина взяла девочку и растила её, как собственную дочь. Раньше Девятипалый по какой-то причине полагал, что Фими родила мальчика, но теперь он наверняка знал правду.

Для Ванадия оставалось загадкой, почему Каин, пусть он был и отцом, интересовался маленькой девочкой. В этом крайне эгоистичном, абсолютно пустом человеке не было ничего святого. Отцовство не вызывало в нём никаких эмоций, он определённо не чувствовал за собой никаких обязательств перед ребёнком, которого он зачал, изнасиловав Фими.

Может, он продолжал розыски из любопытства, предположил Ванадий, может, ему хотелось узнать, похожа ли девочка на него. Но, каковы бы ни были намерения Каина, Ванадий не сомневался, что добром тут и не пахло. Скорее они сулили Целестине и маленькой девочке неприятности, а может, даже угрожали их жизням.

Поскольку Гаррисон из лучших побуждений не хотел бередить старые раны, Каин мог где угодно, когда угодно подойти к Целестине, и она бы не поняла, что перед ней насильник её сестры. Она увидела бы в нём обычного незнакомца, такого же, как тысячи других.

И теперь Каин знал о её существовании, интересовался ею. Ванадий подумал, что Гаррисон, услышав об этом, скорее всего изменил бы свою позицию в этом вопросе.

С буклетом в руке Ванадий вернулся в ванную и включил свет. Посмотрел на истыканную ножом стену, трижды написанное и дважды стёртое имя.

Интуиция, опыт, даже логика подсказывали, что существовала некая связь между Енохом Каином, Целестиной и Бартоломью. Это имя ужаснуло Каина в его кошмарном сне, в ночь, последовавшую за убийством Наоми, и Ванадий использовал его в психологической войне, не зная, что оно означает для подозреваемого. Всё указывало на то, что вышеуказанная связь существовала, но установить её Ванадий не мог. Не хватало какого-то одного, критически важного звена.

В ярком свете он присмотрелся к лицу Целестины. Отметил разительное сходство с сестрой, пусть они и не были близняшками.

Если одна женщина привлекла Каина своей внешностью, конечно же, он клюнул бы и на вторую. Возможно, сестры разделяли не только красоту, но и какие-то другие качества, ещё сильнее притягивавшие Каина. Невинность, доброту. И то и другое демон счёл бы отменной добычей.

Выставка называлась «Этот знаменательный день».

Ванадий почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом.

Разумеется, он знал эту проповедь. Пример Бартоломью. Идея о взаимосвязи и взаимовлиянии человеческих жизней. Мысль о том, что даже самое малое доброе дело вызовет цепную реакцию, о всех звеньях которой мы никогда не узнаем, которая проявится в жизнях тех, кто далеко отнесён от нас как во времени, так и в пространстве.