Бартоломью уже умер, пусть он этого ещё не знал. С пистолетом в руке, сбросив кокон, готовый расправить яркие крылья, Младший распахнул дверь, увидел перед собой пустую гостиную (мягкий свет, удобная мебель) и уже собрался переступить порог, когда открылась входная дверь и в холл вошёл Долговязый.

Он нёс женскую сумочку, на лице его играла блаженная улыбка, которая тут же исчезла, едва он увидел Младшего.

Опять двадцать пять, та же история снова и снова, ненавистное прошлое возникало в тот самый момент, когда Младший думал, что навсегда освободился от него. Этот высокий, худощавый, долбящий Целестину сукин сын, охранник Бартоломью, уехал домой, но не пожелал остаться в прошлом, к которому принадлежал. И уже открывал рот, чтобы спросить: «Кто вы?» — или поднять тревогу, поэтому Младший трижды выстрелил в него.

* * *

— А ты бы хотела, чтобы дядя Уолли стал твоим папочкой? — спросила Целестина, укрывая Ангел.

— Это было бы лучше всего.

— Я тоже так думаю.

— У меня никогда не было папочки, знаешь ли.

— Стоило подождать, пока им станет Уолли, не так ли?

— Мы переедем к дяде Уолли?

— Обычно так и бывает.

— А миссис Орнуолл уедет?

— Об этом у нас ещё будет время подумать.

— Если она уедет, кормить меня сыром будешь ты.

* * *