— Он опасен.

— Уже не опасен… Да пейте вы!

Потом с Данилова снимали ремни, вынимали из кресла, клали его на нары, и мукой оказывалось вытянуться, изменить позу, до крика больно было даже разогнуть согнутые больше недели колени. Данилов хотел рассказать про все, что он услышал от Григория, про свои разговоры с Шарообразным существом, но вот кончилось все, и с тяжелой сытостью в желудке он уже засыпал, совсем по-другому, чем раньше. Мучительное наслаждение — так можно назвать его чувства от того, что можно вытянуться, лечь, вытянуть ноги, откинуть голову… Он успел только рассказать Маралову чуть-чуть, только главное из того, как он сюда попал, чье мясо хранится в леднике, как они тут беседовали и к чему вместе пришли.

И все. И Данилов уснул, а Шарообразное существо начало уходить от него, приветливо мигать глазами, поздравляя с избавлением, но двигаться к себе, куда-то в космическую бездну. Данилов понимал, что оно уходит навсегда, что им больше не придется вот так беседовать друг с другом, и он тихо плакал во сне, что вот умер Саша, а теперь еще и Шарообразное существо тоже его покидает. В своих предположениях Сергей Данилов оказался прав самым огорчительным образом: потому что хотя он потом много раз представлял, как он будет объяснять что-то Шарообразному существу, но вот так, непосредственно, они больше никогда не беседовали и не общались.

А Мараловы вышли на крыльцо, где Гриша давно уже покрылся гусиной кожей.

— Мужики! Да вы что?! У меня же воспаление легких будет! Вы что делаете?!

А Ручей фыркал и ворчал, сообщая о том, как он предотвратил побег, и Маралов отвечал ему на том же языке, полностью признавая правильность всех его действий.

— Мне золота сулил! — из-за дома крикнула им Танька.

— Много? — уточнил деловитый Маралов.

— Не знаю…

— Много! — крикнул Гриша. — Много золота! Я тут жилу нашел, совсем близко. Хотите, покажу вам эту жилу?!

Гриша понимал — надо любой ценой вызвать их интерес, заставить себя развязать, хорошо бы хоть немножечко поссорить… Он осекался, видя выражение глаз, одинаковое у всех троих — и у Мараловых, и у Тумана: глаза существ, с интересом ждавших, что он еще наплетет, без малейшего желания бежать за золотом.

— Ну, и что мы теперь с ним будем делать? Вниз поведем? — Андрей Маралов хотел определенности от папы.

А папа задумался, стал чесать подбородок…

— Да золото же, мужики! Там килограммами лежит, прям на земле! — надсаживался Гриша в двух шагах.

Вопли Гриши ему надоели, он подобрал пару носков, сунул в разинутый рот. Гриша до хруста стиснул зубы… и Маралову пришлось продемонстрировать, что он умеет нажимать в нужное место за челюстями.