Он помолчал.

– Совершенство в эволюции – это не вершина. Это глубина падения.

– Тогда почему все живое тянется к нему? – спросил Обручев, вглядываясь в черные капельки звериных глаз.

– А почему все на свете падает вниз? – ответил зоолог вопросом на вопрос. – То, о чем мы говорили с товарищем Щукиным, – принцип наименьшего действия в применении к биологии.

Он рассеянно погладил птероящера по мохнатой спинке. Животное не обратило на это внимания, поглощенное попытками вырваться.

– А тебя, – ласково проговорил зоолог, обращаясь к своему пленнику, – мы с почетом доставим в столицу. Такой обширной аудитории, как будет у тебя, не знала ни одна дива. Тебя будут изучать выдающиеся биологи, тобой станут восхищаться монархи и аристократы. Спой, светик, не стыдись…

Тварь пискнула, будто по заказу.

– Ах ты моя прелесть! – восхитился Никольский.

– Ей бы клетку подыскать, – напомнил практичный геолог. – Или ящик. Вы же не собираетесь пригреть это существо на груди?

– Пригревать его не надо, – отозвался зоолог, – оно теплокровное. Но запереть стоит непременно. А то до сих пор нам, Владимир Афанасьевич, фатально не везло с живыми образцами. Ихтиорнису свернул шею наш… товарищ.

Обручев сглотнул. Он до сих пор отказывался верить, что Мушкетов погиб, потерявшись на просторах Земли Толля, хотя шансов на то, что юноше удастся выжить посреди равнины, кишащей смертельно опасными хищниками, почти не было.

– Сордеса оглоушил лейтенант Злобин. Крысожабу я, хм, упустил сам. Скунса-полосатика мы ловить побоялись. Теперь бы это чудо-чудище довезти в целости.

– Нам бы самим в целости до дому добраться, – проворчал Обручев. – Пока что статистика не на нашей стороне. А затею со взятием на абордаж вражеского корабля я иначе, как безумием, и назвать не могу.

Коротко вскрикнул немец-часовой, один из немногих: вместе с Колчаком и Леттов-Форбеком к заливу ушли почти все боеспособные моряки из обоих лагерей. Остались в основном раненые. А потом над лагерем прогремела пулеметная очередь.

Никольский от неожиданности разжал пальцы, и тварь в его руке увидала свой шанс. Отчаянным рывком она взмыла в воздух, совершила издевательский пируэт над головою опешившего зоолога и с яростным писком унеслась.

– Положительно не везет вам с живыми образцами, – немилосердно заключил Обручев, поднимаясь на ноги. – Однако стоит глянуть, что там творится. Не иначе стимфалиды опять напали. Вот же упрямые твари!

– Я упрямей, – пообещал Никольский, с ненавистью глядя вслед упорхнувшему «козодою». – Господом Богом клянусь, я доставлю в Россию хотя бы одного живого динозавра.