На надгробной плите высечена надпись: АБРАХАМ ЭЗРА ПОРТМАН. И я падаю в его открытую могилу, и вращающаяся темнота заглатывает меня целиком. Я продолжаю падать, и могила кажется бездонной, а потом я оказываюсь где-то под землей, в полном одиночестве, и блуждаю по тысяче сплетающихся тоннелей, я бреду по ним, и мне холодно, так холодно… Мне кажется, что моя кожа заледенеет, а кости потрескаются, а вокруг, куда ни глянь, желтые глаза, которые наблюдают за мной из темноты.
Я иду на его голос.
Тоннель уводит наверх, и в его конце виднеется свет. У выхода стоит и совершенно спокойно читает книгу молодой человек. И он как две капли воды похож на меня, возможно, он и есть я. Но тут он начинает говорить, и я слышу голос своего деда.
Через мгновение я вздрогнул и проснулся в темноте. Я понял, что это был сон, но не понял, где нахожусь. Однако я был уже не в кровати и не в зале для совещаний вместе с другими детьми. Я куда-то ушел, и комната, в которой я находился, была совершенно черной. Подо мной был лед, и мой живот сводило спазмами…
Голос снаружи, из коридора… Настоящий голос, не часть сна.
Но вот я уже снова во сне, у канатов боксерского ринга, а на ринге, в слепящем свете прожекторов, я вижу своего дедушку и его соперника — пустоту.
Они начинают кружить друг вокруг друга. Мой дед молод и подвижен. Он обнажен по пояс, а в руке держит нож. Пуст
Пуст