Едва их связь была разорвана, они издали вопль настолько мощный, что по платформе пронесся вихрь звуковой волны. Это был настоящий ураган энергии звука в ее чистом виде. Нас с Эммой отшвырнуло назад, а стекла в очках солдат разлетелись вдребезги. Вопль затмил все остальные воспринимаемые моими ушами частоты, я слышал только этот неправдоподобно высокий визг: Ииииииииии…

Все окна в поезде покрылись трещинами и рассыпались, жидкокристаллические экраны разбились на узкие полоски острого, как ножи, стекла, а трубки освещения взорвались, так что на мгновение мы оказались в полной темноте, после чего истерически замигали красные аварийные фонари.

Поток сбил меня с ног, и я упал на спину. Я задыхался, а в ушах стоял оглушительный звон. Что-то тянуло меня назад за воротник, прочь от поезда, а я не сопротивлялся, поскольку никак не мог припомнить, как следует пользоваться руками и ногами. Поверх звона в ушах я слышал отчаянные голоса, которые выкрикивали:

—  Бегите, скорее бегите!

Я ощутил у себя на затылке что-то холодное и мокрое, и меня втащили в телефонную будку. Тут уже лежала Эмма. Она свернулась клубочком в углу и, казалось, почти потеряла сознание.

— Подтяни колени к груди, — услышал я знакомый голос у самого уха, и из-за моей спины выбежало покрытое шерстью существо с вдавленной мордой и отвисшими щеками.

Собака. Эддисон.

Я втянул ноги в будку. Способность соображать вернулась в достаточной степени для того, чтобы шевелиться, но говорить я пока не мог.

Последним, что я увидел в ярких вспышках этого дьявольски красного света, была мисс Королек. Ее втолкнули в вагон поезда, после чего двери с громким щелчком захлопнулись. Все наши друзья были уже там, под прицелами автоматов. Я отчетливо видел их в обрамлении разбившегося окна и окружении людей с белыми глазами.

Затем поезд взревел и скрылся в темноте тоннеля.

* * *

Я очнулся от того, что мое лицо лизал чей-то язык.

Собака. Дверь будки была закрыта, и мы, все трое, лежали внутри, на полу.

— Ты потерял сознание, — сообщил мне пес.

— Они уехали, — отозвался я.

— Да, но нам нельзя здесь оставаться. Они за вами вернутся. Надо уходить.

— Мне кажется, я не смогу встать.

У пса был порезан нос и недоставало изрядного куска одного уха. Что бы он ни предпринял, дабы попасть сюда, было ясно — он тоже прошел через ад.