Она вздохнула и отложила книжку. Затем подошла к окну и посмотрела на бескрайний голубой простор Средиземного моря и ослепительно-ясное небо.

«Все это, конечно, прекрасно, — убеждала она себя, — но больше похоже не на жизнь, а на бегство от нее. Чтобы чего-то добиться, нужно действовать, бороться, а тут все получается само собой, хочешь ты этого или нет. Вот и сейчас, через несколько минут, ты окажешься перед несколькими преуспевающими бизнесменами, которых раньше никогда не видела, и они сами определят твое будущее. Возможно, оно будет радужным, а может, со временем станет пасмурным. Так или иначе, а выбора нет: ты должна смириться, и даже Пол Дарк сейчас тебе не поможет…»

Охваченная смутной тревогой, она долго не отводила глаз от моря, пока в комнату, постучав в дверь, не вошла мадам Лайе.

— Если вы готовы, мадемуазель…

Мэри в последний раз взглянула на свое отражение в высоком зеркале над туалетным столиком и пошла вниз.

Они стояли, забавно сбившись в кучу, в большой гостиной, и каждый держал в руке стакан. Казалось, точно покоряясь какому-то непонятному, общему для всех, мужскому инстинкту, они объединились, чтобы бороться против возможной угрозы оказаться под властью женщины.

Когда Мэри вошла в комнату, все головы, словно по команде, повернулись к ней. В следующее мгновение кто-то выпустил из рук стакан. Пронзительный звон стекла разорвал наступившую завороженную тишину. А еще через мгновение Эйб Шварц уже приближался к девушке, рядом гордо выступал Сэм Вассерман, а за ним как бы нехотя плелись остальные.

Эйб взял руку девушки и преувеличенно почтительным жестом поднял ее вверх.

— Господа! — провозгласил он. — Позвольте познакомить вас с Лорой Смайт.

Он представил всех по очереди.

Джулиус Айвенберг — низенький полный человечек с лысой головой, заплывшими глазами и толстыми губами; он постоянно поглаживал своя густые седые брови похожим на обрубок коротким пальцем, который как будто разрезал пополам громадный перстень с сапфиром. На нем был строгий серый костюм безупречного покроя, сшитый, видимо, у самого дорогого портного.

Дэйв Гартмен — рекламный агент фирмы «Глория», лет тридцати пяти, одетый в легкие синие брюки и свободную желтую рубашку; по американским меркам он был грубовато-красивый, но со слишком близко посаженными глазами.

Пол Барнард — представитель пресс — бюро Национального телецентра — долговязый и худой, с близорукими глазами, остро глядящими на мир сквозь толстые стекла очков. Легкий серый костюм хотя и плохо сидел на нем, однако выглядел довольно удобным.