Джеффри качнулся на своем стоящем перед компьютером кресле и подумал, что никогда еще в истории криминалистики детектив не обладал большей информацией о преступнике, чем он о своем отце, серийном убийце. Даже знаменитое досье ФБР, заведенное в середине девяностых годов двадцатого века на Унабомбера,[111] в котором, казалось, была учтена каждая, даже самая мелкая, деталь личности этого человека, не содержало таких интимных подробностей, какие давали Клейтону собственные воспоминания, а также догадки, основанные на интуиции и чутье. Но все эти знания и понимание происходящего оставались бесполезны, потому что его отцу удалось скрыть от него самое важное — цель всего им задуманного.

Он дал повод полагать, что его убийства имеют политическую подоплеку и что он намеревается подорвать основу, на которой покоятся устои нового штата. С другой стороны, мотивы их могли носить вполне личный характер, могли оказаться посланиями, адресованными сыну — профессору психологии. Возможно также, они являлись частью некоего соревнования с ним или частью какого-то неизвестного плана. Ну и разумеется, они могли преследовать одновременно все эти цели или не иметь отношения ни к одной из них. Кое-что позволяло предположить, что они являются следствием маниакальной одержимости. Впрочем, они могли носить и ритуальный характер. Их могла породить жажда зла, хотя они в равной степени могли оказаться порождением страстей и сексуальных желаний. Он творил свои преступления в одиночку, но при этом нуждался в посторонней помощи. Таких преступлений еще не видел свет, но вместе с тем они были стары как мир.

А еще, подумалось Джеффри, они напоминают партитуру некой симфонии, написанной композитором-модернистом, которая своим звучанием отдает дань прошлому, но в то же время устремлена в будущее, одновременно и антична, и футуристична.

«Что он собирается сделать, как поступит? — недоумевал Джеффри. — Ну как ты можешь этого не знать, — распекал он самого себя, — ведь ты знаешь его лучше, чем кто-либо другой».

Он понимал, что отец готовит какую-то ловушку. Вероятно, собирается прикончить жертву, а затем скрыться. Вместе со своей новой семьей. Они просто исчезнут.

Эта последняя вероятность пугала Джеффри больше всего.

Джеффри не стал говорить ничего вслух, но в душе пришел к одному-единственному решению, которое у него еще оставалось. Каким бы ужасом это ни обернулось, борьбе старой и новой семей отца следовало положить конец. Он протянул руку и схватил со стола лежащий на нем пистолет. Затем очень медленно коснулся пальцем предохранителя и постарался представить себе ощущения, которые испытает при выстреле. Нужно покончить с этим раз и навсегда, решил он. Все. Финальная глава. Занавес. Последняя нота.