По-видимому, Риса понимает, что он забыл имя женщины, и желает уберечь его от неловкости.

Когда Ханна взглядывает на Кама, лицо её белеет. Кам не может удержаться:

– Сласти или напасти! – выпаливает он, хотя до Хэллоуина ещё несколько месяцев.

Ханна опускает Дирдри на пол и велит ей идти играть в гостиную. Девочка с радостью убегает; ши-тцу, не переставая тявкать, семенит за ней и становится на страже у порожка, отделяющего кухню от столовой.

– Вечно ты приподнесёшь какой-нибудь сюрприз, Соня, – произносит Ханна, не сводя глаз с Кама. Затем приглашает всех в дом, чтобы не вызвать любопытства соседей. Кам находит, что в помещении жарковато, но, может, это по контрасту с прохладной, облачной погодой снаружи.

– Днём я помогаю Соне, – объясняет Риса, – а ночую у Ханны – вот уже несколько недель.

Теперь, когда они скрыты от посторонних глаз, она знакомит Ханну с остальными гостями, приберегая Кама под конец. Его она смущённо представляет как «единственного и неповторимого Камю Компри» .

– Вы из Сопротивления? – спрашивает Кам, пожимая Ханне руку.

Она смотрит на него с той же подозрительностью, что и все люди. В смысле, те, кого не околдовывает его звёздный статус.

– Нет, я никогда не состояла в Сопротивлении. Я просто неравнодушный человек, вот и всё. – Ханна оборачивается к Соне. – Надо потолковать. Наедине.

Уводя Соню в другую комнату, она оглядывается на пороге:

– Риса, присмотри за Дирдри. А вы, – обращается она к остальным, – чувствуйте себя как дома. – И тут же добавляет: – Но не забывайте, что вы в гостях.

Риса на правах временной хозяйки провожает своих спутников в гостиную, пол в которой усеян яркими игрушками. Дирдри не обращает на посетителей никакого внимания, занятая захватывающим делом: бросает собачке пластмассовые кирпичики «лего», которые та, больше не заинтересованная в защите территории, приносит ей обратно.

В комнате множество разных часов. Должно быть, Ханна коллекционирует их. На всех различное время, поскольку все они стоят. Вернее, почти все. Одни часы тикают, но Кам не может определить, какие именно. Надо же, думает он, всё в доме человека, сочувствующего беглецам, говорит о первостепенной важности времени, и при этом все часы здесь в полном разладе друг с другом.

Риса задёргивает занавески; все рассаживаются и ждут, чем кончится беседа Сони и Ханны, по-видимому, решающих, что делать со свалившейся на голову компанией.

– Ну, – говорит Риса с абсолютно не характерной для неё неловкостью, – вот такие дела…

– Как сажа бела, – отзывается Кам, не совсем отдавая себе отчёт, почему он это сказал и что это, собственно, значит. И в то же время он чувствует, что это правда. Он видит, что его с Коннором совместное присутствие по-прежнему не укладывается у Рисы в голове. Она даже не задаёт им никаких вопросов, из чего следует явственный вывод: она ничего не хочет знать.