62. Коннор

62. Коннор

Это всё меняет.

Восторг, охвативший Коннора в момент, когда он увидел Рису, был быстро раздавлен грузом реальности. Дело не в присутствии Кама, а в самой сложившейся ситуации. Теперь, когда Риса с ними, её жизнь в опасности. Коннор тосковал по своей любимой; все эти месяцы он жаждал услышать её голос, ощутить мир и покой, которые он дарил ему. Он мечтал массировать ей ноги, хотя она больше не парализована. Его чувства к Рисе не изменились ни на йоту. Даже когда Коннор думал, что она предала их дело и стала на сторону разборки, в глубине души он был убеждён, что Риса делает это не по своей воле.

Потом, когда она вышла в живой эфир, разоблачила шантаж и последовательно вколотила «Граждан за прогресс» в землю, Коннор полюбил её ещё больше. А затем она исчезла, ушла в тень так же основательно, как и сам Коннор – и в этом было своеобразное утешение. Он вглядывался в ночь и знал, что она где-то там, в безопасности, потому что Риса, безусловно, слишком умна, чтобы попасться в лапы властей.

Коннора мирной гаванью не назовёшь. Ему уже известно очень многое о «Гражданах за прогресс» , плюс ещё Соня, возможно, добавит. Если учесть, что он собирается обнародовать всю эту информацию, то лучше бы Рисе держаться от него подальше. Он намеревается нырнуть в самое пекло, и она, конечно же, захочет пойти вместе с ним. А тут ещё Кам… Эхо его слов гудит в голове Коннора:

«Как человеческое существо я лучше, потому что создан с этой целью – быть лучше».

Несмотря на весь свой интеллект ручной сборки, Кам – полный идиот, если думает, что Коннором правит ревность. Ну ладно, Коннор готов признать – отчасти это правда, ревность действительно мешает ему ясно мыслить; однако он отдаёт себе отчёт, что сейчас не время для соперничества. Для Коннора важно оградить подругу не только от Кама, но и от себя самого.

Играя на полу гостиной с маленькой Дирдри, он старается взять себя в руки. Злостью делу не поможешь. Ревность только отвлечёт его от основной задачи.

Дирдри опрокидывается на спину и тычет ножками в лицо Коннора:

– Рожки-нарошки, нюхай мои ножки!

Её ступни пахнут детским питанием – наверно, наступила в пюре из батата: носочки с утятами выпачканы оранжевым.

– Классные носки! – говорит Коннор, по-прежнему дивясь тому, что перед ним тот самый ребёнок, которого он подобрал с порога дома, где обитали жирная бабища с поросячьими глазками и её жирный поросячеглазый сынуля.

– Утячьи носки! – с упоением подхватывает Дирдри. – Рыбячья рука! – Она тыкает липким пальчиком в его акулу. – Рыбячья рука! Рукачья рыбка! – Она хихикает. Её смех словно открывает в нём предохранительный клапан, через который улетучивается вся его злость. Спасибо, малышка.