— Рояль! — требовательно восклицает он. — Кресло-коляска! Сердцебиение! Поцелуй! — Он снова досадливо рычит, мучительно, с боем пробиваясь сквозь заграждения своего мозга, и с триумфом вытаскивает на поверхность имя: — Риса! Рэнд МакНэлли Риса?

И тут он слышит тихий голос откуда-то из дальнего угла:

— Я здесь, Коннор.

Она была здесь все это время, но держалась на расстоянии. Как же, должно быть, жутко он выглядит, если подруга не набралась смелости подойти к нему! Или она просто пытается справиться со своими эмоциями, не желая, чтобы Коннор видел ее в слезах. Риса не выносит, когда окружающие видят ее плачущей.

Как только любимая появляется в поле зрения юноши, Адмирал отступает в сторону. А может, это мозг Коннора не в состоянии воспринимать обоих одновременно. «Ущербный мозг», — вспоминает он.

Риса берет его за руку. Коннору больно, но он не сопротивляется.

— Я так счастлива, что ты проснулся. Мы все очень беспокоились. Это просто чудо!

— Чудо, — повторяет он. — Счастье. Чудо.

— Сначала будет трудно думать и двигаться. Реабилитация займет какое-то время, но я знаю, ты очень быстро станешь самим собой.

«Самим собой», — мысленно повторяет он, и вдруг что-то словно бьет его изнутри, вызывая шквал беспокойства.

— Челюсти! Кровь на воде!

Риса качает головой, не в силах понять. Невзирая на боль, Коннор поднимает правую руку и находит то, что ищет.

Акулу.

«Она здесь! Слава богу, она здесь!» Непонятно почему, тот факт, что акула осталась при нем, утешает его.

Коннор облегченно вздыхает.

— Камин. Какао. Плед.

— Тебе холодно?

— Нет, — отвечает он, радуясь, что нашел правильное слово. Удача вдохновляет его на новые подвиги: он снова углубляется в джунгли своего мозга в поисках подходящих слов: — Тепло. Безопасно. Благодарен.

Клетки в зоопарке открываются, мысли выходят на свободу.

Риса рассказывает ему обо всем, что происходило, пока он был «в переходном состоянии», и о том, что с момента сплетения он две недели находился в коме.