– У меня имеется решительное опровержение этого. – Она наклоняется достаточно близко, чтобы я почувствовал запах ее духов. – Я очень даже явно здесь.
– Так ты…
– Ни крыльев, ни нимба у меня нет, ничего такого мне не дали. Но, да, насколько я могу судить, я очень даже здесь.
Сотни вопросов, толкаясь, толпятся у меня в голове, и каждый требует внимания. И О’Брайен прочитывает все и отбрасывает их прочь, качнув головой.
– Сойдешь на станции «Маниту», – говорит она, протягивая мне билет, который успела купить. – Там будет стоять белый «Линкольн» на парковке. Ключи под левым передним колесом.
– Документ… Мне нужно время, чтобы спрятать его в безопасное место. Или уничтожить.
– Выбор за тобой.
– Они все же меня поймают.
–
– Я не…
– Ты же Кэри Грант помнишь? Хороший, добрый человек, вляпавшийся в скверную историю. Его приняли за другого. Преследователь известен полиции, они знают все, что он натворил. А что касается тебя… Ты – профессор, который ничего никогда не нарушал, разве что иногда превышал скорость, но всегда аккуратно платил штраф. Ты защищался единственным способом, который знал.
– И это сработает?
– Разумное сомнение. Достаточно часто срабатывает в случаях с реально виновными. Но ты можешь считать, что у невиновных шансов на оправдание гораздо больше.
Элейн сжимает ладонями мое лицо.
– Ты очень хорошо все делал, – говорит она. – Не только после Венеции. Вообще всю жизнь. Я знала это и раньше, как мне кажется, но теперь я это
– Сражался за что?
– За то, чтобы делать самое трудное, за то, что мы в большинстве считаем легким. Чтобы быть добрым. Ты никогда не отступал. Тебя испытывали, проверяли, и ты