«Иди ко мне, Дэвид».

Звучит он более отечески, нежели когда-либо звучал голос моего отца. Только более фальшиво, с фальшивой любовью.

«Иди ко мне, Дэвид».

Выбора больше нет, отказаться я уже не могу. Я поворачиваюсь и иду обратно к отцу, который по-прежнему стоит под золотыми часами, но тут вижу женщину, которая выглядит очень знакомо, как человек, которого я хорошо знаю. То есть хорошо знал.

Я вижу ее только со спины. Мельком. Но в следующую секунду этого уже достаточно, чтоб понять, что это О’Брайен. Не та женщина, хрупкая и сгорбленная, какой Элейн была в конце, а высокая, стройная и спортивная молодая преподавательница из Коннектикута, которая никогда не теряет своих привычек и всегда остается башковитой, насмешливой отличницей, высокой и спортивной молодой женщиной из Коннектикута.

Она не смотрит в мою сторону. Она просто идет к билетным кассам, спиной ко мне. Прокладывает себе путь сквозь поток приезжающих, сплошь одетых в серые пальто, идет напрямую, не замедляя шага.

Я иду следом за ней, отчего визг Велиала превращается в громоподобный вой.

Женщина, которая так похожа на О’Брайен, покупает билет, а потом ныряет обратно в толпу, направляясь к выходу на перрон. Это вынуждает меня изменить курс, чтобы следовать за ней, идти кратчайшим путем, пересекая поле зрения полицейских в форме, которые сейчас подпрыгивают, чтобы видеть поверх голов, колыхающихся перед ними подобно волнующемуся озеру. Я не предпринимаю никаких усилий, чтобы спрятаться от них, решив, что пригибаться и убегать – это гораздо больший риск привлечь к себе внимание, чем если просто идти поспешным шагом с видом человека, опаздывающего на свидание. И при этом не выпускать из виду ту темноволосую женщину.

Когда я подхожу ближе к ней, завывания Велиала внезапно поднимаются на несколько октав выше, прежде чем разбиться на два потока звуков, причем один из них опускается до низкого регистра, ниже, чем грохот грома, до вызывающего тошноту баса на грани инфразвука. Он настолько громкий, что возникает чувство, будто бы демон сейчас сбросит нарисованные на потолке звезды нам на головы. Он побуждает невольно посмотреть вверх.

А когда я опускаю взгляд обратно на толпу, О’Брайен уже исчезла.

По крайней мере там, где она была секунду назад, ее уже нет. Однако я почти тут же снова замечаю ее футах в тридцати слева от того места, где она только что была. И как это она сумела преодолеть такое расстояние за пару мгновений? У меня нет времени раздумывать, что возможно, а что нет. Я уже снова иду следом за женщиной, расталкивая людей и бормоча «пардон», в то время как она каким-то образом прорезается сквозь такую же толпу, не касаясь никого.