— Патрик, я только никак не пойму, если ты такое бельмо на глазу у администрации, почему тебя просто не пристрелят? — спросил он и, привстав со шконки, попытался размять затекшие ноги.

— Баланс, — протяжно произнес Мендоза. — Администрация, вернее люди, из которых она состоит, испытывают перед нашей организацией страх. Они знают, что мы можем достать их на свободе, устроив при этом показательную расправу. Поэтому после случая с Элаем между администрацией и нами существует негласный договор, согласно которому мы не допускаем в отношении друг друга кровавые методы…

Внезапно красный фонарь, который уже порядком начинал раздражать Карлоса Гарсия, начал интенсивно мигать.

«Обед», — коротко произнес механический голос откуда-то с потолка, но как Карлос ни старался, источника голоса он так и не обнаружил.

Минуту спустя открылась «кормушка» — маленькое окошко в двери для подачи пищи. Через неё в камеру заехал поднос, на котором стояли две чашки с каким — то варевом и две железные кружки, наполненные обычным кипятком. Взяв поднос, Мендоза поставил его на железный стол и уселся напротив Карлоса.

Пододвинув к себе обе чашки, Патрик опустил в мутную жижу пальцы. Выловив там несколько маленьких бумажных свертков, тщательно запаянных в целлофановую пленку, Мендоза обратился к Карлосу:

— Если хочешь есть, возьми там продукты, — Патрик кивнул в сторону угла, где располагались нагроможденные друг на друга коробки и мешки. — Мне пока нужно ознакомиться с новостями…

Карлос прошел до коробок и выбрал пару продолговатых консервных банок. Открыв их, он принялся жадно есть, просовывая ложку в ротовую прорезь железной маски, надетой на его голову. Есть таким образом было крайне неудобно, но Гарсия постепенно приловчился и с удовольствием перешел ко второй банке, наблюдая как Мендоза, сидящий напротив, внимательно читает развернутые кусочки бумаги. Дочитав последнее тюремное послание от своих людей из блока А, Патрик, не обращая никакого внимания на Карлоса, загадочно проронил одну единственную фразу:

— Эти новости я ждал последние пятнадцать лет…

* * *

Назначенные Карлосу в качестве наказания десять суток карцера подходили к концу.

Только что проснувшись, Гарсия постепенно приходил в себя, усевшись на шконку. Обрывки неспокойного сна, в котором красные тона существенно преобладали, постепенно уступали красному свету, наполняющему камеру уже в реальности. Железная маска, стянутая болтами по бокам, вызывала дискомфорт, от которого мутирующие наросты на левой стороне лица Гарсия начали гореть огнем. Красное освещение карцера сводило Карлоса с ума, ввергая его в то депрессивное состояние, от которого хотелось лезть на стены.