Девочкой, которая скоро будет мертва…

Хамелеон подумал, что это даже забавно – убить кого-нибудь в парке Лафайетт, совсем рядом с бывшим домом Спасителя, за которым он так долго следил. Но Спасителя больше не было. Теперь всем заправлял Слай, и он уважал Хамелеона. Если Хамелеон хотел поохотиться, то у Слая не имелось возражений.

Может быть, на этот раз Хамелеон оторвет голову и принесет ее в Дом для Новой Мамочки. Она менялась, менялась очень быстро, но пока не готова была иметь детей. Возможно, Старая Мамочка могла рожать, потому что питалась мозгами. Значит, Новая Мамочка нуждалась в такой же пище.

Еще ближе… Осталось всего тридцать шагов. Девочки ходят, держатся за руки, улыбаются, целуются. Хамелеон разозлился еще больше. Желание поскорее расправиться с ними уже не давало покоя…

Слева послышался какой-то шорох. Он не мог повернуться, чтобы посмотреть, потому что знал: деревья не могут так делать. Любое движение могло спугнуть добычу.

Снова шум. Запах собаки.

Хамелеон успокоился. Собака сейчас пробежит мимо… Как и все остальные.

Он продолжал наблюдать за девочками. Еще секунд десять-пятнадцать, и он схватит их и затащит к себе в тень. Слаю больше нравилась печень мальчиков, но он вряд ли будет возражать, если Хамелеон угостит его печенью этих несносных девчонок…

Запах собаки усилился, стал ближе.

Рычание – низкое, глубокое и агрессивное, от которого волосы становятся дыбом на голове. Но это в том случае, если ваш затылок и спина не выглядят, как древесная кора. К тому же собака зарычала так тихо, что даже девчонки не расслышали.

Может быть… собака рычала на него?

Он должен был посмотреть. Хамелеон медленно повернул голову, услышав, как его жесткая кожа потрескивает, словно согнутая ветка.

Всего в десяти шагах от него стояла, уставившись на него, черно-белая собака с перебинтованной головой. Ее пасть приоткрылась, обнажая длинные зубы, которые мягко светились в бледном лунном свете.

Прочь отсюда, пес, подумал Хамелеон. Просто уйди.

Но собака не уходила.

Хамелеон не мог этого себе объяснить, но собака внушала ему какие-то странные опасения. Обычно собаки не представляли никакой опасности, но у этой был какой-то очень странный взгляд. Что в нем было особенного? Голод? Нет… ненависть.