Звон в ушах еще не стих, когда послышался ликующий вопль Верна:

– ВОТ ОН! НУ НАКОНЕЦ-ТО! СМОТРИТЕ, ВОН ТАМ ОН! Я ЕГО ВИЖУ!

Достаточно прикрыть глаза, и я снова и снова вижу Верна, стоящего на рельсе, словно первооткрыватель на капитанском мостике, прикрыв ладонью глаза от очередной вспышки, другой же рукой указывая куда-то вдаль.

Мы подбежали к Верну, при этом я повторял про себя: Его просто-напросто подвело воображение. Сначала пиявки и жара, теперь эта гроза… Ему, конечно, померещилось. Однако, как бы мне ни хотелось, чтобы это так и было, я уже понимал, что Верну вовсе не померещилось. В тот миг я осознал, что зря ввязался в это гиблое дело, что любоваться на мертвое тело у меня не было ни малейшего желания.

Там, куда указывал Верн, прошедшие ранней весной ливни частично размыли насыпь, образовав канаву фута в четыре, до которой у ремонтной службы либо никак не доходили руки, либо ее просто не заметили. Канава уже заросла черникой, откуда высовывалась белая, как воск, ладонь. Запах оттуда шел отвратный.

Я старался не дышать, остальные, по-моему, тоже.

Сильный ветер хлестал нас теперь уже со всех сторон, однако я его не замечал, думая, что обязательно сойду с ума, если сейчас услышу выкрик Тедди: Парашютистам приготовиться к прыжку! Лучше бы было увидеть все тело сразу, а не одну эту восковую ладонь… Она и сейчас встает у меня перед глазами всякий раз, когда я слышу или же читаю о каком-нибудь ужасном происшествии или преступлении.

И вновь блеснула молния, потом еще и еще раз. Раскаты грома следовали один за другим, словно боги устроили там, на небесах, гонки на огненных колесницах.

– Бли-и-ин, – протянул Крис. Ругательство вышло у него каким-то полувздохом, полувсхлипом.

Верн нервно облизнул губы, а Тедди молча стоял и смотрел. Ветер то сдувал его длинные, спутанные волосы с ушей, то снова закрывал их. На лице его застыла абсолютно ничего не выражающая маска, хотя позднее мне стало казаться, что нечто на нем все же промелькнуло…

По мертвой ладони ползали взад-вперед черные мураши.

Лес вокруг нас как будто тяжело вздохнул, заметив наконец наше присутствие, – это по кронам деревьев ударили первые тяжелые капли дождя.

По голове и рукам застучали капли размером в десятицентовик. Изголодавшаяся по влаге земля впитывала их мгновенно.

Эти первые громадные капли сыпались, наверное, не более пяти секунд. Мы с Крисом озадаченно переглянулись.