Лин кивнула.

– Люди идут спать, а потом не могут проснуться. И умирают от этого.

Она набрала воздуху в грудь.

– Мой друг, Джордж Хуань, тоже заболел. Его сестра дала мне медаль за соревнования по бегу, которую он выиграл, – в надежде, что я смогу отыскать его сегодня в мире снов.

– Думаешь, это разумно? Он все-таки болен…

– Я должна была попытаться. К сожалению, мне не повезло. Что бы ему сейчас ни снилось, я туда проникнуть не могу. Ты в последнее время не сталкивалась с таким, что идешь ты себе по сну, идешь и понимаешь, что тот, кому сон принадлежит, чем-то болен?

– Нет. Мои сны все были красивые. Но я буду молиться за твоего друга, Джорджа Хуаня.

Вай-Мэй поглядела на Лин, застенчиво и искоса.

– Мы же с тобой теперь тоже уже почти подруги, правда?

Лин совсем не была уверена, что человека, c которым общаешься исключительно во сне, можно считать настоящим другом. Но Вай-Мэй как раз ехала в Нью-Йорк, и на мгновение Лин не без удовольствия представила себе, как будет здорово продефилировать мимо Ли Фань и Грейси под ручку с Вай-Мэй, зная, что у вас есть секрет, один на двоих и совершенно невероятный, такой, что этим ограниченным девицам ну никак не понять.

– Да, – сказала она, подумав, – видимо, да.

– Я так счастлива! – Вай-Мэй так и просияла. – Чем бы ты хотела заняться сейчас, подруга?

Лин полной грудью вдохнула широкие сверкающие деревенские улицы, и туманный лес, и пурпурные горы вдалеке за всем этим. Они ждали ее – только приди, только возьми! – как будто теперь можно все, как будто нет больше никаких пределов. Ей захотелось побыть свободной – хоть совсем ненадолго, пусть!

– Бежим! – сказала она.

Генри почуял гардению и дровяной дым, потом услышал, как лает Гаспар, – а потом побежал, и бежал со всех ног до самого конца тропинки. Щепки золотого летнего солнца там и сям протыкали пухлую белую плоть облаков над рекой и отсветами ложились на Луи, который махал ему с крыльца, балансируя на плече длинную удочку. У его ног вертел хвостом Гаспар.

– Анри! Скорее сюда! Рыба клюет!

Старая синяя лодочка покачивалась на волнах. Вторая удочка прислонилась к борту рядом с мятым ведром, повязанным толстой веревкой. Генри сел с одного конца, Луи с другого, напротив, и погреб вниз по течению. Они нашли тенистую заводь и забросили удочки.

– Совсем как в прежние времена, – сказал Генри.

Лодку тихонько покачивало течением, пока он рассказывал Луи про Тэту и про их жизнь в «Беннингтоне», про ревю Зигфельда, про песни, которые он пишет и пытается опубликовать, про ночные клубы и вечеринки.