Рабочие очень медленно развернулись и прислонили задник к стене, на сей раз расписанной стороной в зал.

– Красота, правда? – сказал дядя Эдди. – Это оригинальный холст с последнего представления оперы. Они хотели привлечь американскую аудиторию и потому сделали постановку больше похожей на американскую пьесу, c декорациями.

Зал неудержимо сошелся клином, все растаяло, оставив в фокусе только освещенную сцену. У Лин сперло дыхание, будто кто-то вдруг выжал ей весь воздух из легких. Она уставилась на картину, едва понимая, что перед ней: золотые холмы… луг с разноцветными цветами… солнце сияет… красные черепичные крыши китайской деревеньки и окутанный туманом лес на заднем плане…

Все точно так, как она видела каждую ночь во сне, встречаясь с Вай-Мэй.

Это была ужасно красивая опера. Настоящее волшебство! Теперь всякий раз, как мне нужно, я могу уйти туда – в уме…

И тут же все ужасные вопросы последних дней обернулись другой стороной, открывая начертанные там ответы, от которых у Лин кровь так и застыла в жилах. Каждую ночь, когда они приходили в сон, Вай-Мэй уже ждала их там. Она никогда не была на станции или наверху, в городе, как Лин и Генри. А когда Лин спросила ее о пейзаже сна, что та ответила? Я сама сделала его. Она толковала что-то о Малберри-стрит и бандитской ночлежке – а ведь это были всего лишь тени воспоминаний с Пяти Углов, давно выбеленные временем. И потом, эти О’Баннион и Ли, которые вроде бы как раз сейчас везли ее в Америку, а на самом деле уже полвека как мертвы и позабыты… Убиты в 1875 году… Убийство! Убийство! Убиты девушкой под вуалью…

Все ключи уже давно были на виду, и Джордж пытался заставить ее увидеть их. Тогда, в тоннеле, он велел ей проснуться. Он хотел, чтобы она поняла все про призрака и про то, кем он на самом деле был.

А кто предостерегал, чтобы они не ходили в тоннель? Вай-Мэй.

Вай-Мэй и была этим призраком…

Но что, если какая-то ее часть до сих пор этого не знает? Что, если с помощью снов она борется с этим знанием? Нужно срочно поговорить с Генри, немедленно! Вот только бы он не был пьян… Бедняга, так расстроился из-за Луи… который так и не объявился на вокзале.

А ведь Луи тоже никогда не появлялся на поверхности, вспомнила Лин. Как и Вай-Мэй, он всегда ждал их в мире снов, мерцая на солнце… Мерцая… В голове у нее сделалось легко и пусто: до Лин наконец дошло, какая мысль не давала ей покоя все последние дни, ходя кругами на глубине, но не всплывая на поверхность. То, что Генри сказал тогда про шляпу: она-то думала, что шляпа его, но изначально она принадлежала Луи.