Джерико, истекая потом, загонял себя ежедневной физической тренировкой. Наконец, он в изнеможении рухнул на пол. Триста отжиманий, двести подтягиваний – и руки даже не дрожат. Он сжал кулак – никаких проблем.

Джерико молча выдвинул ящик шкафа и извлек кожаный футляр, запрятанный в самом низу, под фуфайками. Звякнули десять пустых флакончиков. Он осторожно вытащил пробку из того, что Марлоу дал последним, и отпил унцию голубой сыворотки – на неделю довольно. Осталось еще три.

Он лег на пол и начал по новой.

Эви вылезла из такси и, стуча каблучками, побежала к монолиту Даблъю-Джи-Ай. Она уже взялась за ручку двери, когда сзади донеслось:

– Смотри! Это она!

Троица взволнованных девчушек шепталась и показывала пальцами.

Ну, вот они мы, подумала Эви. Девушки заспешили к ней. Она приняла эффектную позу и немало удивилась, когда они прострекотали мимо. Эви даже на мостовую шагнула, чтобы посмотреть, куда это их понесло. Стайка остановилась за полквартала от нее, окружив… Сару Сноу.

– О, мисс Сноу, мы вас обожаем! – прочирикала одна.

– Благослови вас всех Господь, – просияла Сара и расписалась у них в блокнотиках.

Генри вступил в «Хаффстадлер Паблишинг Компани» в своем шикарном новом пиджаке: в кармане он крепко сжимал кусок нефрита, который вручила ему Лин с коротким: «Смотри не потеряй».

Дэвид Кон у себя за столом удивленно поднял бровь.

– Что, в прошлый раз не наругались?

– Не то чтобы. Хотел оставить вам карточку, на тот случай, если кому-нибудь вдруг понадобится репетиционный пианист. Я уволился от Зигфельда.

– Это было или очень смело, или очень глупо. Давайте остановимся на «смело», – сказал Дэвид.

Из-за закрытой двери хаффстадлеровского кабинета доносился голос хозяина, распекавшего Поразительного Ринальдо: «Ну, какая грошовая пророческая сволочь не способна предупредить джентльмена с любовницей, что по лестнице поднимается жена?»

Генри и Дэвид обменялись понимающими улыбками.

– Что ж, благодарю, – Генри изящно коснулся шляпы.