– Ну-ну.

– Безусловно, – сказал Джинго, разрубая труп, на который даже не взглянул.

У него это прекрасно получалось. У них у всех это прекрасно получалось. Периферийное зрение и мышечная память – вот их главные навыки. Джинго иногда шутил, что он может выполнять эту работу с завязанными глазами. Среди запаха гниения живых мертвецов и постоянных стонов, которые те издавали, нужно быть идиотом, чтобы дать одному из них к себе подкрасться. С этим соглашались многие, включая Муса, хотя Мус никогда не сводил глаз с зараженных. Никогда. Он заглядывал в лицо всем, кто проходил сквозь защитную стену – даже тем, кого не ликвидировал сам. Это входило в его личный ритуал, и он никогда никому не рассказывал о его значении. Тем не менее для его духовного возрождения было чрезвычайно важно видеть каждое лицо и осознавать – пусть даже мимолетно, – что зараженные тоже люди, чтобы никогда не терять уважение к падшим. Все он умирали, охваченные болью и страхом. Каждый из них был членом семьи, членом общины. Каждый из них надеялся на будущее, хотел жить и любить. Все они стали жертвами эпидемии, которая украла у них жизнь и превратила в монстров.

Мус не хотел и не мог считать это окончательной формулировкой. Для него они всегда будут людьми. Мертвыми? Да. Зараженными? Конечно. Опасными? Разумеется. Но все-таки людьми.

Джинго относился к этому иначе. Возможно, это было частью его напускного оптимизма, но он редко смотрел на лица и, подобно многим другим членам коллектива, обычно называл зараженным зомби, зомами, вонючками, гниляками, сизыми, трупаками и всеми прочими эпитетами, получившими распространение после эпидемии. Мус уже давно решил, что Джинго боялся сделать то, что Мус должен был сделать – признать человечность, пусть прошлую, тех, кого они убивали. Джинго не смог бы заплатить такую цену. А Мус понимал, что, если его друг когда-нибудь такое признает, это его сломает.

От этой мысли ему становилось грустно. Временами Джинго немного походил на идиота, и вообще он не был похож на гения, но от него исходил свет. Да, мальчишка излучал свет, а мир стал таким темным…

Поэтому в течение всей смены Мус вызывал Джинго на разговоры с тем, чтобы он мог подробно изложить свою новую теорию. Развить свои размышления о том, что поможет ему выбраться из нынешнего ада в более светлое будущее. И неважно, каким нереальным и неправдоподобным оно может быть. Что, если этот мальчишка станет постапокалиптическим профессором Панглоссом?[31] Кто знает – может, это и вправду лучший из всех возможных миров, обещающий завтра еще больше возможностей.