– Хочешь, чтобы я на тебя работал, пока…

– Да, мать твою, слушай, я сказал. – Что бы там Крис не вкладывал во фразу, до Лопеса дошло, и он умолк. – Это вопрос жизни и смерти, Хоакин. Свяжись с Барранко и передай ему, чтобы он не отправлялся на пляж за своим грузом на следующей неделе. Скажи, остальное оружие не привезут. Вместо него Висенте, скорее, будет поджидать отряд морпехов. Барранко должен ретироваться на безопасную территорию и ждать, пока я с ним не свяжусь. Понял?

– Да. – Лопес внезапно успокоился, будто адреналиновая дрожь пробилась в телефонную линию и к нему и обдала холодом, способным искажать время. – Понял. Тебя тоже бросили на арену, да?

– Похоже на то. – Даже для самого Криса слова прозвучали категорично. – Свяжусь с тобой, как смогу.

– Крис…

Он повременил отключаться.

– Да. Еще здесь.

– Послушай меня, Крис. Когда выходишь на арену, бить надо снизу. Там, откуда не ждут удара. А когда вытаскиваешь оружие, надо повернуть лезвие. Рана становится в четыре раза больше. Усек?

Крис отстраненно кивнул:

– Понял, Хоакин. Спасибо.

– И да, я буду за тебя молиться, чувак.

На презентации Филипп Гамильтон сумел подать себя на удивление внушительным. Каким-то загадочным образом его мягкость исчезла – вместо этого перед ними стояла уверенная массивная фигура, произносящая фразы глубоким баритоном, отчего слова зависали в воздухе даже после того, как предложение заканчивалось. Он продемонстрировал весомые доказательства – так все было задумано, – но куда мощнее оказался отпечаток этих фактов в головах слушателей. Крис огляделся и увидел, как собравшиеся за столом кивают – все, включая Майка Брайанта.

– Таким образом одним ударом мы вернемся от… – оживленно вещал Гамильтон, – неопределенности перемен, гарантированных волнений после земельной реформы и вероятного бюджетного дефицита, сопровождающего классические революционные режимы, к прибыльному статус-кво, которым мы наслаждались в КЭСА последние двадцать лет. На мой взгляд, леди и джентльмены, перед нами не стоит задача выбора – есть один-единственный курс действий, который диктуют здравый смысл и рыночная экономика. Спасибо.

Среди собравшихся за столом прокатилась волна вежливых аплодисментов. Шепотом произносились комментарии. Гамильтон склонил голову и отошел на несколько шагов. Его место заняла Луиза Хьювитт.

– Спасибо, Филипп, думаю, все стало ясно, но если у вас есть вопросы, можете задать их сейчас.

– Да. – Джек Нотли с абсолютно наигранным почтением поднял руку. Все сотрудники в зале мгновенно заткнулись и уставились на седеющего старшего партнера. Луиза Хьювитт вернулась в свое кресло. Филипп Гамильтон занял освободившееся место. Крис с горечью подумал, что вся сцена была поставлена и отрепетирована до мелочей, словно перед ним разыгрывался премиальный спектакль.