Я поднимаюсь по лестнице на крышу. Когда я забираюсь туда, то всё ещё слышу выстрелы, но уже не так часто. Они знают, что у них кончаются патроны.

С края крыши мне виден весь город. Это лоскутное одеяло из светлых и мёртвых затемнённых областей, и всё окрашено оранжевым и обесцвечено жёлтым от дюжин пожаров.

У стрелков кончились патроны, и Лакуны приближаются.

Должно быть, Коралин знала что-то ещё о том, как работает Друдж. Я мог бы заставить находящихся поблизости Бродячих делать то, что хочу, но не могу контролировать весь город. А она вела себя так, словно могла. Может, мне следовало спросить её об этом, прежде чем отдавать Бродячим.

Даже если бы я мог контролировать их всех, разве это спасло бы ситуацию? Люцифер сказал не полагаться на какое-то одно оружие. Что, может, мне даже не удастся его сохранить. Возможно, в этом вся суть. Роковой изъян, который проявится в самый неподходящий момент. Когда это случится? Когда я проникну в Даунтаун и воспользуюсь Друджем для охоты на Мейсона? Сейчас, когда я пытаюсь заставить Бродячих вернуться в свои пещеры?

Когда я ещё был на арене, то украл нож, чтобы убить другого бойца, который мне не нравился. Я попытался пырнуть его в туннеле, ведущем на арену сражения, но вес ножа был странный, а лезвие недостаточно острым. Позже я узнал, что это был метательный нож, совершенно неподходящий для рукопашного боя. Он обретал мощь лишь тогда, когда вы его бросали. Чтобы воспользоваться им, вы не могли его сохранить.

Я достаю Друдж из кармана и бросаю с крыши. Он вращается в воздухе, словно брошенная для пари монета. Проходит целая вечность, прежде чем он ударяется о землю.

Лакуны догнали стрелков. Они подминают их. Я слышу, как те кричат.

Друдж ударяется о тротуар и разлетается на миллион осколков.

Лакуны застывают. Мгновение они кажутся ужасными манекенами в демонском доме со страшилками. Затем тихо, как ветер на крыше, они распадаются на части. Они обращаются в прах ещё до того, как касаются земли. Стрелки, обе девушки и юноша, встают. Они пошатываются, хватаются друг за друга и оглядываются по сторонам. Когда они видят, что случилось, то со всех ног бегут прочь. То же самое происходит и дальше по улице. Повсюду Бродячие распадаются на части. Вдалеке гражданские представляют собой одиночные точки, удирающие от стай других точек. Затем стая исчезает, и одиночная точка перестаёт бежать.

Пожары всё ещё полыхают. Половина города по-прежнему погружена в темноту. Воют сирены, и вертолёты разрезают небо. Я спускаюсь обратно по лестнице.