— Обойдемся. Уходи и закрой за собой дверь.

Алмазов разлил коньяк — в стакан и кружку.

— Я не буду, — сказал Матя. — Голова сегодня должна быть чистой.

— Вот и прочисти.

Алмазов выпил до дна — он много пил в последние месяцы, он трусил. Матя только пригубил. Он хотел видеть все — как идущий на первое, чистое свидание.

Когда они спустились к машине Алмазова, Матя сказал:

— Напомни мне, чтобы всем раздали черные очки. Это важно.

Андрей спал плохо — войлок сползал с него, открытые части тела, хоть он и не раздевался, мерзли, ему казалось, что он гибнет в степи или спасается от волков.

Но проспал он долго — так измотался за предыдущий день. Когда проснулся — уже было светло.

Оттого что слишком много снов и видений мучили его ночью, он не сразу смог вычленить себя из сна, из очередной погони, и потому топотом преследователя показались сначала тяжелые, хоть и осторожные шаги Айно на лестнице за прикрытой дверью, шепот, тихий голос, короткий смех Альбины… Предательница!

Андрей вскочил, отбросил войлок, и это движение было услышано Айно. Тот сразу заглянул в комнату и спросил:

— Будете пить чай, господин Берестов?

Андрей не ответил. Отвернулся к окну.

— Альбина, налей Андрюше чаю в кружку, — сказал Айно.

Андрей встал, готовый отказаться от жалкой подачки. «Почему они, проведя ночь в похотливых объятиях, имеют право вторгаться в его комнату? Я же не просил чаю!»

Оказалось, последние слова он произнес вслух.

— Я не буду обижаться, — сказал Айно. — И ты не обижайся. Мы не знаем, сколько будем жить. Наверное, надо жить хорошо?

Андрей посмотрел на Айно. Тот стоял в дверях, заполняя собой весь дверной проем, громадный, неуклюжий, белобрысый и краснорожий. Он протягивал Андрею кружку с дымящимся кипятком. В другой руке держал кусок хлеба.