Видно, эти мои слова были тактической ошибкой. Гнев японца сразу же обрушился на голых дикарей.

— Я их уничтожу! — закричал он. — А сам убегу!

И с этим криком Сато кинулся вверх по склону, а По-из обратился ко мне:

— Умоляю вас, директор Матур, спасите моих соотечественников.

— Но как я могу им помочь? Хотите ли вы, чтобы я поспешил навстречу моим друзьям, которые меня ищут, и поторопил их?

Несчастный переводчик отрицательно покачал головой.

— О нет, только не это! — воскликнул он. — За это время Сато убьет всех остальных. Только на вас наша надежда! Поспешите же, спаситель!

Я понял, что переводчик прав. Если я не спасу дикарей, таких ценных для этнографической науки, то они погибнут и нам некого будет изучать. Я помчался вслед за японцем и успел в пещеру как раз следом за ним.

Все дикари, человек пять-шесть, не больше, сжались испуганно у стены.

— Я сейчас вас убью! — закричал хрипло японец.

Дикари упали на колени и простирали к нему тонкие руки, умоляя пощадить. Но Сато был непреклонен. Он выхватил из-за пояса острый штык и устремился к молодой хрупкой девушке-переводчице.

— Только не она! — закричал По-из. — Кто угодно, но только не она!

Сато хохотал дьявольским смехом.

— Остановись, несчастный! — произнес я тем громовым голосом, который возникает у меня в минуты душевных переживаний.

— И не подумаю! — настаивал японец.

И я вложил в свою фразу все благородство моей души:

— Я согласен быть заложником!

— В каком смысле?

— Ты пощадишь этих несчастных. Я же останусь с тобой. И если ты решишь, что твоей поганой жизни что-то угрожает, вот моя открытая грудь. Ударь в нее ножом, но пожалей несчастных!

Сато задумался.