— Верно, — наемник кивнул. — Так что ты мне скажешь?

Пузырь замялся. Под пристальным, выжидающим взглядом Икара думалось ему не очень хорошо. Диргинаал прикрыл глаза. Ни лишаться высокого поста, ни испытывать на себе гнев скафа он не желал, а потому ответил не сразу.

— Надеюсь, ты понимаешь, что просишь о невозможном? — спросил Пузырь, прерывая затянувшуюся паузу. — И ты, надеюсь, понимаешь, что я не могу ответить согласием на твою просьбу.

— Что ты имеешь в виду? Хочешь поставить под удар наш контракт? Не боишься смерти? — Икар фыркнул, как бы невзначай проведя пальцами по острию ножа.

— Я ведь не сказал, что отказываюсь! — тут же всполошился Пузырь. — Я помогу тебе освободить оборотня. Дам людей, оружие…

— Хитрый пес! — воскликнул, расхохотавшись, Икар. — Не хочешь пачкать свою мантию диргинаала! Умно.

Пузырь польщено усмехнулся. То, что Икар оценил его план, радовало, но не давало надежды на счастливое и долгое будущее.

— Хорошо. Будем считать, что в этот раз ты выкрутился, — наконец подытожил Икар. — Раз на то пошло, я сам отберу людей и оружие.

— Конечно, — согласился Пузырь.

— Вот и славненько. До встречи, господин! — Икар метнулся к окну, запрыгивая на балкон. Отсалютовав опешившему от такой наглости диргинаалу, он спрыгнул вниз, исчезая в ночной тени.

— Показушник, — фыркнул ему в след Пузырь, закрывая окно. Выдохнув, он присел на краешек кровати, прикрывая глаза. В этот раз ему действительно повезло.

* * *

Даже в самом кошмарном сне Май не мог представить себе этой встречи. Не допускал даже мысли о поражении, наивно полагая, что за долгие годы научился убегать и прятаться, а так же сражаться. И даже лежа в тесной камере подземелья избитый и израненный он все равно продолжал хвататься за мысль о спасении. Не желал мириться с поражением. Что-то планировал, размышлял. Надеялся на свою извечную удачу. Но в этот раз фортуна решила отвернуться от манула, подкинув ему встречу с заклятым врагом — единственным, кого Май действительно боялся.

Тогда, взглянув в самодовольное, холеное лицо главы цеха охотников оборотень не смог сдержать своей паники. Даже после стольких месяцев он ясно видел тот день и те мгновения, когда Самаель де Клясси обнажил свой клинок. Май помнил и его блестящую технику, и зловещий блеск его клеймора, вгрызающийся в плоть и то отчаяние, что удалось испытать внутреннему зверю.

Но даже в тот момент неожиданной встречи Май не хотел сдаваться. Ярость, тщательно скрываемая, пробудилась в его душе, вспыхнув неукротимым огнем. Тогда оборотня не остановили ни раны, ни боль, ни бесконечная усталость. В его одурманенном яростью сознании билась лишь одна мысль — убить и отомстить.