В ней всегда жила надежда, пусть и не облеченная в слова: если она вернет ему Реликварий, если докажет свою значимость и преданность, то он увидит ее такой, какая она есть.

Это была мечта, которая придавала ей сил выносить усталость и одиночество, тяжелый труд и допросы. Ради нее она предала Шутмили, но теперь эта мечта рассеялась как дым.

Когда она вышла из кабинета, Тала уже не было. Ксорве надеялась, что застанет его – потому что тогда с ним можно будет подраться, а может быть, потому, что он единственный человек в мире, который способен ее понять.

Тогда она повела себя нетипично, направившись в комнату Тала. Комната была опрятной до стерильности, на одной стене разместилась коллекция ножей, на другой – зеркало во всю ширину. На раковине рядом с бритвой стоял флакон духов. Это единственное, что придавало комнате жилой вид – это, и сам Тал, который крутился перед зеркалом с тренировочным мечом в руках.

– Твой замах отвратителен, – сообщила Ксорве и уселась на край кровати.

– Отвали, – любезно отозвался Тал. – Что надо?

– Кажется, Канва уезжает, – сказала она. Было слишком мучительно говорить о том, что ее на самом деле беспокоило.

– Туда ей и дорога, – сказал Тал. – Считай, что тебе повезло, что не нужно больше ее терпеть. Этот ее взгляд. А Сетенай все время прыгал вокруг нее. О, расскажи мне о своих виноградниках, расскажи о летнем домике. Аж тошно.

Ксорве понимала, почему это казалось ему несправедливым. Обычно Сетенай терпеть не мог светскую болтовню. Тал пять лет потратил на то, чтобы переделать себя под его мерку и научиться сразу переходить к сути.

– Ты когда-нибудь задумывался, что он сделает, если ты что-нибудь скажешь?

– Ты о Сетенае? Что такого я должен сказать?

– Не знаю, – сказала она. Даже с Талом, который как никто другой мог ее понять, было нелегко подобрать нужные слова. – Что с тебя хватит. Что ты знаешь, что он никогда не поверит, что ты… ну…

– Личность? – подсказал Тал, рассматривая в зеркале свое лицо.

– Нет, я… – запнулась Ксорве. Слова напоминали осколки льда – трудно удержать и больно прикасаться.

– Ты что, только сейчас это поняла? – фыркнул Тал.

– Ты думаешь, он на самом деле такой? – спросила она. – Но ты же…

– До сих пор сплю с ним? – подхватил он. – Ну, да. Я живу надеждой. К тому же, у тебя есть глаза?