Да, Ида быстро потерялась в обычной жизни! Она не знала, сколько стоит булка хлеба, как снять жилье, как разговаривать с простыми людьми… эти ее пробелы восполнила Анна. А сейчас и жизнь уже своего добавила.

Но вот интриги! Психология! Умение видеть гадюк на цветущем лугу… вот этого не отнять у любого, кто хотя бы год прожил при дворе. Тадеуса Чеславовича Ида видела насквозь. Но… стоит ли ругаться?

Станиславом он дорожил, к Станиславу записывались за год вперед, и когда Стас сообщил, что желает вот эту девушку – в качестве сестры милосердия, да еще и зарплату ей платить не надо….

Жом Рукоцкий едва от радости не заплясал. А когда увидел Иду – вдвойне.

Волосы она красила, платья носила мешковатые, но разве обманешь опытного бабника?

Никогда! Они добычу за версту чуют! Но в присутствии, опять же, Станислава жом Рукоцкий не наглел. А вот сейчас…

- Рядом, - приказала Ида Полкану.

Умный пес прижался к ее ноге и изобразил готовность не отставать. Хоть бы и в пещеру с драконом, но с тобой, хозяйка! Так они в кабинет и вошли.

Жом Рукоцкий разулыбался во все оставшиеся зубы, числом примерно двадцать. Что выбили, что от старости выпало, и поднялся из кресла, распространяя волну удушливых миазмов.

- Жама Ида, вы сегодня само очарование.

Ида едва не фыркнула.

Она вставала к Станиславу семь раз за ночь. И спала очень плохо. Устала, осунулась, появились круги под глазами… но кризис, кажется, миновал! А это дорогого стоило!

- Жом Рукоцкий, я должна вам сообщить, что жом Рагальский не сможет в ближайшее время выйти на работу.

- Вот как? И что случилось? Устал?

- Свалился с двусторонним воспалением легких, - ледяным тоном проинформировала Ида.

- Ну… дело молодое, - жом разулыбался так похабно, что Ида поморщилась. – А когда у него, хе-хе… пройдет это… воспаление?

- Жом, - когда Ида хотела, она могла смотреть не хуже своей матери. И взглядом замораживала точно так же. – Вы, видимо, не поняли? Доктор Рагальский болен. Опасно. Мог умереть. Когда выздоровеет – не знаю. То, что ему оказали необходимую помощь, вообще можно приравнять к чуду.

Жом Рукоцкий сообразил, что речь не о влюбленности и не о том, что двое молодых людей докувыркались в кровати. Но… характер такой – собачий!

- Завидую Станиславу. Везунчик!

- Не умер? Безусловно, уже везение, - вежливо согласилась Ида.