— Ну, а сама-то не догадываешься? Если в результате ваших разборок с братом перестанет существовать мой мир, что останется? Только то, что за его пределами. Я там никогда не был, ничего не знаю… Не думаю, что это такая уж страшная тайна. А даже если так, мне осталось жить несколько часов, твоя тайна будет в сохранности.

Нефрея раздраженно пожала плечами и фыркнула. Увидев настойчивость в голубых глазах, тяжело вздохнула и недовольно начала.

— Наша семья не похожа на то, что у вас принято называть семьей. Нет, мы не собираемся отметить праздник урожая, или рождение нового мира одним из нас. Мы вообще, чрезвычайно редко видимся.

— А общество, оно велико? Сколько еще таких семей, как ваша? Сколько демиургов в мире?

— Да с чего ты вообще взял, что у нас есть общество, — изумилась Нифрея. — Есть мы трое, наш отец, его брат, его три дочери и один сын, и отец нашего отца, по-вашему дедушка. Но его мы никогда не видели.

— А ваш отец? Он что одинок? У него нет жены?

— Мальчик, мне казалось, что умом я вас не обделила. Какая жена? Откуда, если больше нет никого.

— Не может быть! Вы не можете быть единственными, наверняка есть такие же, только ты об этом не знаешь.

— Да, с чего ты вообще взял эту глупость?

— Но как же! Получается, что тогда вы обречены на одиночество. Или у тебя отношения с сыном дяди?

— Нет у меня ни с кем никаких отношений! Вот привязался!

— Хочешь сказать, что никогда никого не любила?

— Что ты вкладываешь в это слово? — Неожиданно проявила любопытство Нифрея. — Что, по-твоему, есть любовь?

— Ну… — Анри даже растерялся. — Это когда есть человек, при взгляде на которого у тебя сердце то замирает, то несется вскачь, как сумасшедшее, холодеют руки, и ты мечтаешь только о том, чтобы засыпать и просыпаться в его объятьях. Когда его губы касаются твоих, теряешь голову, желая отдать ему себя до последнего глотка воздуха… Когда тебе одновременно хочется удушить его и задохнуться от его поцелуев…

Нифрея заворожено смотрела на светившегося от эмоций Анри и пыталась переложить то, что он говорил, на ситуацию с Яго. Мысль, что возможно она влюбилась в мальчишку, потрясла настолько, что вся посуда, находящаяся в комнате взорвалась. Анри изумленно оглянулся, стряхнул со штанов осколки и с недоумением уставился на взрывоопасную богиню.

— Ты чего?

— Ничего, — раздраженно бросила Нифрея, не отрываясь от своих мыслей.

— Как скажешь, — ошеломленно сверкнул глазами Анри, не решаясь продолжать свой допрос. Он настороженно следил за мелькавшими на лице Нифреи эмоциями и пытался понять, что происходит. Момент, когда красотку посетила идея, пропустить было невозможно. Неожиданно она встрепенулась, цепким взглядом впилась в его лицо и четко поставленным, командным голосом потребовала.