Я еще раз спустил курок, но выстрела не последовало — Рыжий получил мою последнюю пулю…
“Все, конец!”
Я лежал перед ними, точно на тарелке, беззащитный, как младенец: Неутешительные мысли проносились в сознании…
И тут, заглушая рев мотора, бухнул громобой Ильи. Трещины побежали по стеклу прозрачной летной кабины вертолета. Сквозь желтоватое стекло, словно во сне, я увидел оседающее на кресло, обмякшее тело второго пилота.
Вертолет тряхнуло, накренившись, он косо понесся к краю пропасти. Промелькнула вздыбленная дверь, скрюченные фигуры в синих комбинезонах, барахтающиеся в полутьме фюзеляжа…
Илья сделал свой королевский выстрел!
Почти у самого склона сопки вертолет выровнялся и, косо прочертив воздух, стремглав понесся на восток, наполняя долину адским грохотом…
Вот и все! — закончил Костя свой необычайный рассказ, поправляя окровавленную повязку.
— Давай перевяжем… — предложил я ему.
— Плевать! В стойбище перевяжемся, я тебе в аптечку йод положил.
— А патроны? — спросил Тынетэгин.
— Очень боялись, — ответил Костя, — что гады спохватятся и вернутся со своим вертолетом. Побежали к брезенту. А там полно цинковых ящиков, набитых винчестерными патронами. Да еще несколько длинных деревянных ящиков. Прикладами сбили крышки, а там винчестеры в промасленной бумаге. И на каждом стволе клеймо — представляешь! — этого гада. Новехонькие!
А рядом три бочки с горючим лежат — видно, не успели весь бензин выгрузить: испугались выстрелов. Недолго думая подкатили бочки, сбили прикладами гайки, облили бензином весь груз да еще в гущу ящиков запихали одну бочку с бензином, из третьей пролили целую дорожку к ступеням Кивающего Головой и подожгли.
Ну и полыхнуло! Едва ноги унесли. Патроны рвутся, тарахтят, как тысячи дьяволов, такая стрельба — ужас! Пули свистят во всех направлениях… А потом бочка с бензином как ахнет! Скалы посыпались. Копоть всю вершину заволокла. Бриопоген[19], земля кругом горят, едва потушили куртками!
— А Рыжий?
— Там, наверху… Последняя моя пуля сердце ему прошила. Обгорел, как головешка.
Костя замолк. Молчаливо сидели и мы, покуривая трубки.
— Хорошо воевали, — удовлетворенно погладил свой длинноствольный громобой Илья, — сильно чужую железную птицу пугали…
ДИКОЕ СЕРДЦЕ
ДИКОЕ СЕРДЦЕ