Что-то негромко щелкнуло. Прямо перед ним, буквально в пяти шагах, в стене образовалась широкая вертикальная щель, отбросившая на противоположную стену размытый красноватый отсвет.

Все затихло. Надолго. Успело успокоиться заколотившееся от волнения сердце, в голове промелькнуло с десяток идей, одна другой бредовее. Но открывшийся проход манил к себе, казался той спасительной ниточкой, что выведет из западни. Леонарду надоело торчать на месте, и он прокрался поближе к приоткрытой двери.

В щель ничего не было видно, кроме полупрозрачной красной занавески, и он осторожно надавил на дверь, приоткрывая ее пошире… Еще пошире… На два пальца… На ширину ладони… Дверца поворачивалась на петлях совершенно бесшумно, не нарушая царящей в комнате тишины. Было так тихо, что собственное дыхание казалось Леонарду слишком громким. Он открыл дверцу еще шире, силясь разглядеть хоть что-то сквозь ткань, занавешивающую дверной проем.

Кто-то рванул дверь на себя, распахивая настежь. Ввалившегося в комнату Леонарда тут же встретили ударом под дых, от которого юноша едва не выплюнул собственные внутренности. Чьи-то твердые, как клещи, пальцы, сомкнулись у него на запястьях. Руки ему заломили за спину, не давая распрямиться, и протащили в глубь комнаты.

Кое-как оправившись от удара, Леонард попытался было вырваться из захвата, но тут же почувствовал холодную сталь у горла. Один из державших его громил рванул юношу за волосы, задирая лицо вверх. Молча провел лезвием кинжала вверх-вниз, едва касаясь натянувшейся кожи. Впрочем, слов здесь и не понадобилось – Леонард и без того понял, что лучше избегать резких движений.

Рядом колыхнулась занавеска, и едва заметное движение воздуха принесло с собой отголосок тонкого пряного аромата духов. Леонард, насколько это было возможно, вывернул шею и, скосив глаз, разглядел высокую черноволосую женщину в длинном платье цвета крови.

Ее вряд ли можно было назвать красивой, но отвести от нее взгляд было очень трудно. Узкое треугольное лицо, острый подбородок, чуть длинноватый тонкий нос, хищный изгиб сурово сдвинутых бровей, между которыми залегла тяжелая вертикальная складка… Несколько белоснежных, будто седых, прядей в копне иссиня-черных волос. И странные, завораживающие своим немигающим взглядом глаза – настолько светлые, что водянисто-серая радужка почти сливается с белком. На фоне ярко подведенных век эти глаза смотрелись особенно пугающе.

Громилы рванули юношу вверх, едва не подняв над полом, и развернули к женщине.

Та, скрестив руки на груди, некоторое время молча рассматривала Леонарда. Тонкие ярко-красные губы брезгливо скривились.