«То есть я могу снять Резника в темноте, когда валит снег, а в тебя с двух футов попасть не способна? Зомби, он на это не купится».

«Я не собираюсь ему это продавать. Просто дам напрокат на несколько часов».

Вош кашляет и чешет подбородок. Какое-то время разглядывает плитку на потолке, а потом снова смотрит на меня.

– Ты просто счастливчик, Бен. Мог умереть от потери крови, но все-таки успел добраться до места встречи.

«Да, кто бы ты ни был, ты прав. Мне чертовски повезло».

Гробовая тишина. Голубые глаза. Жесткий рот. Скрещенные на груди руки.

– Ты не все мне рассказал.

– Сэр?

– Кое-что ты упустил.

Я медленно качаю головой. Палата кренится, как корабль во время шторма. Сколько обезболивающего они мне вкололи?

– Ваш бывший инструктор. Кто-то из твоей группы обыскал его. И нашел вот такой планшет. – Вош демонстрирует мне серебристый прибор, в точности как у Резника. – Ты, командир группы, должен был задуматься о том, зачем у Резника устройство, с помощью которого он может уничтожить вас всех одним нажатием кнопки.

Я киваю. Мы с Рингер сообразили, что он к этому придет, так что ответ у меня есть. Вопрос в том, устроит он Воша или нет.

– Вижу только одно разумное объяснение, сэр. Это было наше первое задание, наш первый бой в реальной обстановке. Надо было мониторить группу на случай, если кто-нибудь превратится в Дороти и выступит против своих…

У меня не хватает дыхания, я замолкаю, и это здорово, поскольку я сам не верю в то, что говорю. Мысли путаются, я будто в густом тумане иду по минному полю. Рингер это предвидела. В парке, пока мы ждали вертолет, она заставила меня вызубрить все ответы и только после этого прицелилась и нажала на спусковой крючок пистолета.

Ножки стула скребут по полу. Вош наклоняется ко мне, я вижу только его лицо и больше ничего.

– Это действительно необычный случай, Бен. На тебя в боевой обстановке оказывалось давление, а ты не поддался стадному чувству. Это… трудно найти более подходящее определение… не по-человечески.

– Я человек, – отвечаю шепотом.

Сердце у меня колотится так, что я боюсь, Вош увидит, как оно бьется под тонкой пижамой.

– Неужели? – спрашивает он. – Потому что в этом вся суть, да, Бен? Кто человек, а кто нет? Разве у нас нет глаз, Бен? Мы лишены рук, органов, объема, чувств, привязанностей, страстей? Если нас уколоть, разве у нас не идет кровь? «А если нас оскорбляют, разве мы не должны мстить?»

Челюсти плотно сжаты, голубые глаза беспощадны, тонкие губы побелели.