«Ну, что ж, хотела – получила».

Я достаю «люгер» и пристраиваю его на коленях. Голова Эвана всего в одном футе. Но вот загадка: почему тот, у кого пистолет, дрожит, как лист на ветру, а тот, в кого целятся, абсолютно спокоен?

– Я ухожу, – говорю я. – А ты тут умрешь от потери крови, в точности как могла умереть я, когда ты оставил меня под той машиной на шоссе.

Я жду, что он скажет.

– Но ты не уходишь, – справедливо замечает он.

– Хочу услышать твой ответ.

– Все сложно.

– Нет, Эван, не сложно. Врать – сложно. Говорить правду – просто. Почему ты стрелял в людей на автостраде?

– Потому что боялся.

– Чего ты боялся?

– Боялся, что они – не люди.

Тут мне требуется передышка. Я достаю из своего рюкзака бутылку с водой, опираюсь на Говарда и делаю пару глотков.

– Ты перебил тех бедняг на шоссе и еще бог знает сколько народу, стрелял в меня… Я знаю, что ты не на охоту ходил по ночам, потому что уже знал о Четвертой волне. Я твой солдат с распятием.

Он кивает, уткнувшись лицом в локоть, и отвечает:

– Хорошо, как скажешь.

– Если ты хотел меня убить, почему не бросил там, в сугробе?

– Я не хотел тебя убивать.

– Оставил истекать кровью под машиной. Это значит – не хотел?

– Да, не хотел. Когда я убегал, ты стояла на ногах.

– Ты убежал? – Мне сложно представить такое. – Почему?