– Вспылил, – сказал Невидимка. – Забыл руку-то, а она болит.

– А вы подвержены такого рода вспышкам?

– Подвержен.

Кемп прошел на ту сторону комнаты и подобрал осколки стекла.

– Все факты о вас стали известны, – сказал он, стоя с осколками в руке, – все, что случилось в Айпинге и под горой. Мир знает теперь о своем невидимом гражданине. Но никто не знает, что вы здесь.

Невидимка выругался.

– Тайна открыта. Думаю, что это была тайна. Я не знаю ваших планов, но, конечно, хочу помочь вам.

Невидимка сел на постель.

– Наверху готов завтрак, – сказал Кемп как можно непринужденнее и очень обрадовался, когда его странный гость встал с большою готовностью.

Кемп пошел первый по узенькой лестнице в бельведер.

– Прежде чем что-либо начинать, – сказал он, – мне необходимо сколько-нибудь уяснить себе, что такое эта ваша невидимость.

Он сел и беспокойно оглянулся в окно с видом человека, которому предстоит во что бы то ни стало поддерживать разговор. Сомнение в реальности всего происходившего мелькнули в его голове и исчезли при виде Гриффина, сидевшего за завтраком, – этого безголового, безрукого халата, вытиравшего невидимые губы чудесно державшейся в воздухе салфеткой.

– Вещь довольно простая и вероятная, – сказал Гриффин, положив салфетку.

– Для вас, конечно, но…

Кемп засмеялся.

– Ну да, и мне она, несомненно, казалась на первых порах чем-то чудесным, а теперь… Господи боже мой! Но мы свершим еще великие вещи! Я в первый раз напал на нее в Чезилстоу.

– В Чезилстоу?

– Я отправился туда прямо из Лондона. Вы ведь знаете, что я бросил медицину и занялся физикой. Нет? Ну да, физикой: меня пленял свет.

– А-а!

– Оптическая непроницаемость. Весь этот вопрос – целая сеть загадок, сквозь которую обманчиво мелькает сеть разгадок. А так как мне было всего двадцать два года и я был юноша очень восторженный, я сказал себе: «Положу на это всю жизнь. Стоит того». Вы знаете, какими дураками мы бываем в двадцать два года!