Но вот на горизонте начал подниматься город, море исчезло за ним, и народ внизу зашевелился. К подножию холма подъезжала конка. Далее был полицейский участок. Но что ж это сзади? Неужели шаги? У-ух!

Снизу на него глазел народ, двое или трое людей куда-то побежали. Дыхание разрывало ему грудь. Теперь конка была совсем близко, и «Веселые крикетисты» шумно запирали свои двери. За станцией конки были навалены столбы и высились кучи песка – там шли канализационные работы.

Сначала у Кемпа мелькнула мысль прыгнуть в конку и запереть двери, но потом он решил лучше добраться до полиции. Еще минута – и он миновал «Веселых крикетистов» и очутился уже на улице среди людей.

Кучер конки и его помощник, изумленные такой поспешностью, смотрели на него во все глаза, стоя рядом с распряженными лошадьми. Чуть дальше, над кучами песка торчали удивленные физиономии матросов.

Кемп несколько замедлил было шаг, но едва услышал позади быстрое шлепанье ног преследователя, припустил опять.

– Невидимка! – крикнул он матросам, неопределенным жестом показывая назад и по счастливому вдохновению перескакивая канаву, так что между ним и неприятелем очутилась целая группа рабочих. Тогда, бросив мысль о полиции, он повернул в переулок, стремглав пролетел мимо телеги зеленщика, приостановился на десятую долю секунды у дверей колониальной лавочки и помчался по бульвару, опять-таки выходящему на Хилл-стрит. Двое или трое игравших там детей с криком разбежались при его появлении, стали растворяться двери и окна, и испуганные матери начали изливать свои чувства. Он снова выскочил на Хай-стрит, ярдов за триста от станции конно-железной дороги, и тотчас заметил там какую-то суматоху и гвалт.

Он взглянул вверх по улице к холму. В каких-нибудь двенадцати ярдах бежал огромный матрос, громко и отрывочно ругался и отчаянно махал заступом: по пятам несся, сжав кулаки, кондуктор конки. Подальше за ними следовало еще несколько громко кричавших и что-то бивших на бегу людей. По дороге с холма к городу сбегался народ, и Кемп заметил человека, вышедшего из лавки с палкой в руке.

– Держи, держи его! – крикнул кто-то.

Кемп понял изменившиеся условия травли, остановился и посмотрел кругом, едва переводя дух.

– Он здесь, где-то совсем близко! – крикнул он. – Станьте в ряд поперек…

От мощного удара в ухо он зашатался, стараясь обернуться к Невидимке и с трудом устояв на ногах, ударил по пустому пространству и полетел на землю, сшибленный с ног оглушительной пощечиной. Еще минута, и в грудь ему уперлось колено, а в горло влепились две разъяренных руки, но одна из них была слабее другой. Кемп схватил их за кисти, раздался громкий крик боли, и над головой у Кемпа свистнул заступ матроса, ударивший во что-то мягкое. На лицо Кемпа упали капли. Руки, державшие его за горло, вдруг ослабели, он высвободился судорожным усилием, вцепился в бессильное плечо и навалился на невидимое, у самой земли придерживая невидимые локти.