И он направил шхуну к берегу. Ему пришлось действовать очень осторожно: с этими белыми – особенно с помощником – ни в чем нельзя быть уверенным. Они могли спать без задних ног, но стоило парусу заполоскать на ветру, как они тут же просыпались, выскакивали на палубу и набрасывались на тебя с линьком в руках. Поэтому Кеола вел шхуну очень осторожно, стараясь, чтобы никто не почувствовал, что он отклонился от курса. Вскоре земля оказалась прямо по борту, звук прибоя, накатывающегося на берег, стал громче.

Но тут из каюты неожиданно выскочил помощник капитана.

– Что это ты делаешь? – взревел он. – Ты же посадишь нас на мель!

И он прыгнул к Кеоле. Но тот не стал дожидаться, и одним прыжком перемахнул через поручни прямо в море, в котором отражались звезды. Когда же он вынырнул на поверхность, шхуна уже вернулась на прежний курс: помощник капитана сам стоял за штурвалом, и Кеола слышал, как он ругается почем зря. С подветренной стороны острова море было спокойным и тихим, стояла удивительно теплая погода, у Кеолы был с собой еще и матросский нож, так что акул он не боялся. Прямо впереди деревья обрывались: береговая линия отступала вглубь, образуя вход в бухту, начавшийся прилив подхватил его и понес к острову. Только что он был снаружи, а в следующий миг оказался уже внутри атолла, бултыхаясь в неглубокой воде, переливавшейся светом десятков тысяч звезд, а вокруг тянулось кольцо суши и полоска пальмовых деревьев. К тому же Кеола очень удивился, ведь прежде он никогда не слышал об этом острове.

Время, которое провел на нем Кеола, разделилось на две части: первая часть – когда он был один, и вторая – с племенем. Поначалу он искал людей повсюду, но никого не нашел, в прибрежном селении он наткнулся лишь на несколько хижин да на следы от костров. Но пепел в них давно остыл, и дожди смыли его, порывы сильного ветра повалили наземь несколько хижин. Здесь он и поселился: развел огонь трением, сделал крючок из раковины и стал ловить рыбу, а потом жарить ее на костре. Он лазал на пальмы за зелеными кокосовыми орехами, чтобы пить их сок, потому что на всем острове не оказалось источника пресной воды. Дни казались бесконечными, а ночи вселяли в него ужас. Из скорлупы кокосового ореха он соорудил себе лампу, залив ее маслом из спелых плодов, а фитиль скрутил из их волокон – с наступлением вечера он затворял вход в свою хижину, зажигал лампу и до самого утра трясся от страха. Много раз он думал о том, что на дне моря ему было бы лучше, ведь тогда его кости смешались бы с останками других людей.