– Пути господни неисповедимы, – с улыбкой сказал лорд Джон. – Но поскольку мы все-таки столкнулись с подобным выбором, каким будет ваше решение?

– Это представляется мне крайне сомнительным шагом, – сказал Саммерли, продолжая спорить до последнего, – но, если все вы идете, не вижу, как я при этом могу оставаться в стороне.

– Тогда решено, – произнес лорд Джон. С этими словами он повернулся к вождю, выразительно кивнул и похлопал по своему ружью.

Старик по очереди взял каждого из нас за руки, а его люди взревели еще громче, чем раньше.

Наступил вечер, и сегодня выступать было уже слишком поздно, поэтому индейцы разбили на берегу походный лагерь. Со всех его сторон разгорались и дымили костры. Несколько человек скрылись в джунглях и вскоре пригнали оттуда молодого игуанодона. Как и у всех остальных игуанодонов, у животного на плече было пятно, нанесенное горячим асфальтом. Только когда мы увидели, как один из туземцев вышел вперед и с видом хозяина дал согласие зарезать это животное, мы, наконец, поняли, что эти огромные создания были здесь такой же частной собственностью, как у нас на родине стадо скота, и что знаки, которые так озадачили нас, всего лишь метка владельца. С этими беззащитными, апатичными вегетарианцами с большими конечностями и крошечным мозгом, могли легко управляться даже дети. Через несколько минут куски огромной туши уже жарились на дюжине разных костров вместе с большими рыбинами в блестящей чешуе, которых туземцы копьями достали из озера.

Саммерли улегся на песке и спал, а остальные бродили вдоль кромки воды, стараясь узнать как можно больше об этой удивительной стране. Дважды мы натыкались на участки с голубой глиной, которую уже видели на болоте птеродактилей. Это были старые места выхода вулканических пород, которые по непонятной мне причине вызывали живейший интерес лорда Джона. Внимание Челленджера привлек бурлящий и булькающий грязевой гейзер, на поверхности которого лопались большие пузыри какого-то газа. Профессор вставил в гейзер полый стебель камыша, после чего поднес к другому концу этой трубки зажженную спичку; когда раздался громкий хлопок и появилось голубое пламя, Челленджер восторженно вскрикнул, словно школьник, удовлетворивший свое любопытство. Но еще больше он обрадовался, когда поднес к камышу перевернутую вверх дном кожаную сумку, чтобы наполнить ее газом, и сумка медленно поплыла в воздухе.

– Это горючий газ, причем существенно более легкий, чем атмосферный воздух. Могу сказать, что в нем, без всяких сомнений, содержится значительная часть свободного водорода. Возможности Джорджа Эдварда Челленджера далеко не исчерпаны, мой юный друг. Может быть, я еще покажу вам, как великие умы подчиняют Природу для своего блага. – Его буквально распирало от какой-то возникшей у него тайной идеи, но больше он ничего так и не сказал.