— Мы тронемся в обратный путь завтра на заре, — сказал Пенкроф своим товарищам, когда они часа в два пополудни прилегли на несколько минут в тени дерева, чтобы отдохнуть.

— Мне кажется, что мы без всяких угрызений совести можем увезти с собой оружие и инструменты из хижины, — заявил Герберт.

— Я тоже так думаю, — сказал Гедеон Спилет, — они пригодятся нам в Гранитном дворце. Если я не ошибаюсь, в хижине имеется изрядный запас пороха и пуль.

— Кстати, не забыть бы захватить две-три пары свиней, — добавил Пенкроф. — У нас на острове Линкольна домашних свиней ведь не водится.

— Надо взять также и семена огородных растений, — заметил Герберт. — Тогда у нас будут все овощи Старого и Нового Света. Может быть, стоит остаться лишний день на острове Табор, чтобы забрать с собой всё, что нам может пригодиться?

— Нет, — ответил моряк, — я хочу сняться с якоря завтра на рассвете. Ветер как будто собирается задуть с запада, тогда мы и обратно поплывём с попутным ветром.

— В таком случае не будем терять времени даром, — сказал Герберт, поднимаясь с земли.

— Правильно, Герберт, — ответил Пенкроф, — ты займись сбором семян, а в это время мистер Спилет и я поохотимся на свиней. Думаю, что и без Топа мы сможем поймать пару-другую.

Герберт тотчас же направился к огороду, в то время как журналист и, моряк углубились в лес.

Им попадалось множество свиней, но животные убегали, как только они показывались, и не позволяли приблизиться к себе. Однако после получасового преследования охотники поймали пару свиней, забившихся в густой кустарник.

В это время они услышали отчаянные крики, доносившиеся откуда-то из недалека. К этим крикам вскоре присоединилось рычание, в котором не было ничего человеческого.

Гедеон Спилет и Пенкроф бросили верёвки, которыми приготовились вязать свиней, и прислушались. Животные воспользовались этим, чтобы убежать.

— Как будто голос Герберта? — сказал журналист.

— Бежим! — ответил Пенкроф.

И оба со всех ног кинулись на голоса. Они хорошо сделали, что поспешили: за поворотом тропинки перед ними открылась полянка, и они увидели, что Герберт лежит, поваленный на землю каким-то зверем, очевидно гигантской обезьяной, собиравшейся прикончить его.

Кинуться на чудовище, в свою очередь повалить его на землю и освободить Герберта — всё это было делом мига для Пенкрофа и Гедеона Спилета. Моряк был настоящим геркулесом, журналист был также крепким мужчиной. Освободив Герберта, они живо связали его противника, так что тот не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

— Ты не ранен, Герберт? — спросил Пенкроф.