— Да, — скромно ответил юноша, потупив глаза. — Я хотел, мистер, поговорить с вами… Но, кажется, я не вовремя?

Сусанна, девушка лет двадцати, в холщовом платье с выбритой после тифа головой, хмуро смотрела то на отца, то на юношу.

Пастор, узнав, что юноша пришел с ним серьезно поговорить, позвал его в свой кабинет.

Нежданный гость назвал себя Биноем. Он индус, сирота. Хочет отдать себя служению богу. Изучал брамаизм, буддизм, коран, но эти религии не удовлетворяют его. О христианстве он знает, но хотел бы глубже изучить это вероучение. Что ему не нравится в религиях его родины? То, что их боги не проявляют себя видимо, осязательно, не приходят на помощь людям.

Пастор нахмурился и подумал: «Он довольно развит для туземца, но у него практический ум. Сей род лукавый требует знамений, чудес. С такими трудно. Но все же можно доказать ему, что бытие бога проявляется не только в чудесах, — дались всем им эти чудеса!.. Главное — не упустить его, окрестить во что бы то ни стало, хотя бы для этого понадобилось и кое-что подороже серебряного крестика. В отчете должны фигурировать новые обращенные!»

— Мы поговорим об этом с тобой, мой друг, — ласково сказал пастор. — Но для этого нам придется часто видеться. Где ты живешь?

— Я странник, ищущий истинного бога, — ответил гость.

Пастор подумал немного и торжественно заявил:

— Ты останешься у меня, Биной! Да, да. У меня найдутся угол и горсть риса для человека, ищущего бога! Флоренса! — крикнул он. И когда вошла седая костлявая женщина в черном платье, он сказал ей: — Вот это Биной. Надеюсь, твой будущий крестник. Он будет жить у нас. Отведи его в мансарду.

Тетушка Флоренса, с любопытством оглядев юношу, кивнула головой.

— Идем!

Когда они вышли, в кабинет пастора вбежала Сусанна.

— Послушай, отец, — начала она возбужденно. — Мне кажется, ты в своем миссионерском рвении забываешь обо всем. Разве нельзя было поместить этого бродягу у церковного сторожа? Ведь эти грязные цыгане — рассадники заразы. Довольно того, что я болела тифом, недостает еще заразиться холерой или чумой!

— Ни один волос не упадет с головы человека без воли божьей, — наставительно ответил мистер Кингсли, стараясь скрыть смущение.

— Ни один волос! У меня и так бритая голова. Это ты можешь говорить в своих проповедях. Я не хочу, чтобы в нашем доме жили нищие!

— Но это необходимо, дочь моя. Что же делать? Каждая профессия имеет свои опасности. А если бы я был врачом? Хожу же я напутствовать умирающих…

Он, всегда уступающий своей дочери, на этот раз проявил неожиданное упрямство. И Биной остался.