— Мы все равно достанем тебе их воды, дед! — упрямится Радж. — Разбавлю ею твое пойло, помолодеешь лет на десять, и тогда уж болтай себе сколько влезет о том, как хорошо помирать.

— Это тебе вечно жить надо! — смеется Девендра. — Ты молодой, а тебе все не хватает!

— Надо! Почему только буржуям можно? Это же несправедливо! Посмотри на него! — Радж толкает меня в бок; но не обидно. — Он, может, тебя старше в два раза, а ты его все мальчиком зовешь!

— Он-то? Что я, мальчишку от старика не отличу? Нет, внучек, человек не снаружи стареет, а внутри! А я этого пацана вижу насквозь! — Девендра ерошит мне волосы.

У обычного меня от такого шерсть бы на загривке дыбом встала, но индийская отрава распарила мои мозги, разжижила мою кровь. Не могу злиться.

— Давай спорить! — азартно кричит Радж. — Тебе сколько лет, друг?

— Я не мальчишка, — говорю я.

— Сколько? Двадцать три? Двадцать шесть? — перебирает старик.

— Двадцать девять.

— Двадцать девять! Пацан! — смеется Девендра.

— Друг! А ты правда оттуда? Из большой Европы? — спрашивает меня кто-то. К нам поближе перетащил стул для своей беременной жены студент-очкарик.

Она сидит, обмахивается ресницами с бабочкино крыло размером, кокетливая, словно и нет при ней ее обузы.

— Правда, — нетвердо говорю я.

— Вообще круто! — потирает руки студент. — Слушай, есть дело! Мне нужен партнер там, у вас!

— Наркотики через границу возить? — шучу я.

— Не, наркотой у нас Радж занимается! Звездную пыль делает. Я кино снимаю. Он про бизнес, я про искусство.

— Я вообще-то хочу на контрабанду воды перейти! — оправдывается зачем-то Радж. — Но там все арабы держат, а они за паков горой, нас не пустят… Купить даже не дают.

— Не перебивай, брат! — Студент толкает его в плечо. — Короче. У вас же там в Европе у мужиков не стоит ни у кого, так? Ну, в плане ли-би-до?

— Почему это? — обижаюсь я.

— От хорошей жизни, наверное! Все, что мы тут снимаем, все к вам уходит! Короче, перспективы обалденные! Будем знакомы!